«Дуэли и дуэлянты в произведениях А.С.Пушкина»

История русской дуэли XIX веков – это история человеческих трагедий, мучительных смертей, высоких порывов и нравственных падений. И все это многообразное и яркое явление было результатом сокрушительного психологического перелома – перехода от Московской Руси к петербургской
России.

Трудно представить себе быт и нравы России двух предреволюционных столетий без такого явления, как дуэль. Словно в зеркале с увеличительным стеклом, в этом явлении выпукло отразились характерные черты нормативного поведения тогдашнего русского общества, дворянско-чиновничьей среды, прежде всего.

Дуэль имеет свою историю. Ее истоки отыскивают в рыцарских турнирах, типичных для европейского средневековья; тогда рыцари затевали поединки ради демонстрации мужества и силы - и, как правило, во имя «Прекрасной
Дамы». Противники большей частью не испытывали друг к другу никакой вражды, мало того: они могли быть незнакомы между собой и выступать инкогнито, в масках. Победителя увенчивали наградой.

С течением времени рыцарство утратило свой авторитет, но обычай открытого поединка сохранился - хотя функция его изменилась. В XVII-XVIII вв. уже не требовалось совершать подвиги с именем Дианы или Лауры на устах, зато возникла потребность, как мы бы сегодня сказали, выяснять отношения, связанные с понятиями чести, достоинства, благородства, провоцируемые к тому же спором, ссорой, взаимной неприязнью.

Из Европы дуэль перешла в Россию, для русского XVIII века дуэлянт
(тогда говорили «дуэлист») - уже достаточно симптоматичная фигура. За французским «заимствованием» тянулся кровавый след, что вызвало беспокойство властей; Петр I категорически запретил поединки и повелел их участников «смертию казнить и оных пожитки описать». Позднее Екатерина II подтвердила запрет Петра, и потом ситуация не претерпела изменений. В XIX веке смертная казнь дуэлянтам не угрожала, но офицер мог поплатиться разжалованием в солдаты и ссылкой на Кавказ, в зону боевых действий - наказание достаточно суровое. Тем не менее, россияне «стрелялись» и в столице, и в провинции, и непросто указать на случай отказа от дуэли по причине официального запрета. С другой стороны, восприятие и оценка явления были неоднозначными, громкие «за» и резкие «против» чем дальше, тем чаще смешивались, переплетались. Официальный запрет сопровождался и противодействием, и поддержкой общественного мнения.

Дворянские поединки были одним из краеугольных элементов новой – петербургской – культуры поведения, вне зависимости от того, в каком конце империи они происходили.

С дуэльной традицией неразрывно связано и такое ключевое для петербургского периода нашей истории понятие как честь, без исследования которого мы не сможем понять историю возмужания, короткого подъема и тяжкого поражения русского дворянства.

В истории дуэли сконцентрировалась драматичность пути русского дворянина от государева раба, к человеку, «взыскующему свободы и готовому платить жизнью за неприкосновенность своего личного достоинства, как он понимал его на высочайшем взлете петербургского периода – в пушкинские времена».

Русская дуэль была жесточе и смертоноснее европейской. И не потому, что французский журналист или австро-венгерский офицер обладали меньшей личной храбростью, чем российский дворянин. Отнюдь нет. И не потому, что ценность человеческой жизни представлялась здесь меньшей, чем в Европе.
Россия, вырвавшаяся из феодальных представлений одним рывком, а не прошедшая естественный многовековой путь, обладала совершенно иной культурой регуляции человеческих отношений. Здесь восприятие дуэли как судебного поединка, а не как ритуального снятия бесчестия, оставалось гораздо острее.

Отсюда и шла жестокость дуэльных условий – и не только у гвардейских бретеров (неоправданно кровожадных), а и у людей зрелых и рассудительных, - от подспудного сознания, что победить должен правый. И не нужно мешать высшему правосудию искусственными помехами.

Тогда же, наряду с холодным оружием, стали применять пистолеты; это еще более упростило ход события, но заставило твердо определить правила поединка: так сложился дуэльный кодекс.

Прежде всего, дуэль есть единоборство между двумя лицами по обоюдному их соглашению, с смертоносным оружием, при заранее определенных условиях и в присутствии свидетелей с обеих сторон. Причина ее – вызов одного лица другим за нанесенное оскорбление.

Цель дуэли – получение силою оружия удовлетворения за оскорбление.
Оскорбленный дерется, чтобы получить удовлетворение; оскорбитель – чтобы дать удовлетворение.

Если единоборству не предшествовало предварительного соглашения в условиях и если оно произошло не в присутствии свидетелей, то оно не дуэль и не признается ею ни общественным мнением, ни законами.

Предел, когда именно известные действия теряют характер обыкновенного, неважного, и становятся оскорблениями, вообще трудно определим и находится единственно в зависимости от степени обидчивости того лица, на которого эти действия были обращены. Этот взгляд, конечно, может применяться только к оскорблениям легкого свойства, между тем как все, разделяющие с обществом вкоренившиеся в нем понятия о чести, должны относиться к оскорблениям более серьезным с одинаковой щепетильностью. Исходя из этого предположения, различают три рода оскорблений.

1) Оскорбление легкое. Невежливость не есть оскорбление. Кто был оскорблен за оказанную другому невежливость, тот считается всегда оскорбленным. Если за легкое оскорбление будет отвечено тоже оскорблением легким, то все-таки сперва затронутый останется оскорбленным.

2) Оскорбление обруганием. Оно может быть вызвано как произнесением ругательных слов, так и обвинением в позорных качествах.

Кто за легкое оскорбление был обруган, тот считается оскорбленным.

Если обруганный ответит обруганием же, то все-таки он будет считаться оскорбленным.

3) Оскорбление ударом. Под ударом подразумевается всякое преднамеренное прикосновение.

Кто за обругание был побит, тот считается оскорбленным.

Если после получения удара будет оплачено тем же, то все-таки сперва побитый останется оскорбленным. Последний не становиться ответственным за то, что он, будучи взбешен полученным ударом и не помня себя, воздал равным за равное. Это правило не изменилось бы и в том случае, если второй удар был бы сильнее первого или имел последствием поранение.

К оскорблению ударом обыкновенно приравнивают и те оскорбления, которые грозят уничтожить каким-либо образом нравственно человека, как-то: обольщение жены или дочери, несправедливое обвинение в шулерстве, обмане или воровстве.

Дуэль, ставшая страстью, породила тип бретера - человека, щеголявшего своей готовностью и способностью драться где бы то ни было и с кем бы то ни было. Риск у бретера носил показной характер, а убийство противника входило в его расчеты. И, опять же, бретерство оценивали по-разному. Одни видели в нем максимальное проявление дуэльной традиции, другие - смесь позерства и жестокости.

Во второй половине XIX веке, с появлением в культурной сфере разночинца-радикала, отвергавшего нормы, установки дворянской морали, престиж дуэли заметно понижается. Уменьшается их число, редкостью становится смертельный исход. Прежде дуэлянтов разводили на 25-30 шагов, а расстояние между "барьерами" (условно обозначенными брошенной наземь шинелью или просто чертой) не превышало 10-12 шагов, т.е. противники имели право идти навстречу друг другу и стрелять либо на ходу, либо, дойдя до
"барьера"; в случае ранения дуэлянт мог потребовать "к барьеру" своего противника - за раненым сохранялась возможность ответного выстрела. Смертью заканчивались не десятки, а сотни дуэлей. В конце же XIX века "барьеры" устанавливались на расстоянии 20-30 шагов, а исходная дистанция равнялась
40-50 шагам; результативность стрельбы, ясно же, понизилась. А главное - поединок перестает быть мерилом чести, его чаще расценивают как дань то ли условностям, то ли предрассудкам. Кроме того, возникают общественные движения (народовольчество, эсеры), вводящие в свою программу террор; волна террористических актов оттеснила на второй, на третий план дуэльные события.

Дуэль, во всем многоразличии своих проявлений, запечатлена в русской литературе XIX - начала XX веков, от Бестужева-Марлинского и Пушкина до
Чехова и Куприна. Писатели сосредотачивают свое внимание на психологии дуэлянта, на его преддуэльных размышлениях и переживаниях, на его состоянии и поведении во время поединка; художественные характеристики существенно дополняют документальное знание.

В 1791 году литератор Н. И. Страхов выпустил «Переписку Моды», чрезвычайно напоминающую крыловскую «Почту духов». В нравоописательной этой переписки немалое место уделено дуэлям.

В начале книги воспроизводится «Просьба фейхтмейстеров к Моде»: «Назад несколько лет с достойною славой преподавали мы науку колоть и резать, и были первые, которые ввели в употребление резаться и смертоубийствовать.
Слава наша долго гремела и денежная река беспрерывно лилась в карманы наши.
Но вдруг некоторое могущественное божество, известное под именем здравого смысла, вопреки твоим велениям совсем изгнало нас из службы щегольского света. Чего ради мы, гонимые, разоренные и презираемые фейхтмейстеры, прибегли к твоей помощи и просим милостивого защищения».

Наблюдательный и осведомленный современник утверждает, что расцвет деятельности учителей фехтования пришелся на предшествующее десятилетие – восьмидесятые годы. Восьмидесятые годы – время «Жалованной грамоты», закрепившей личные права дворянства, отбитые у власти в стремительном напоре дворцовых переворотов. С другой же стороны, восьмидесятые годы – время окончательной стабилизации военно-бюрократической империи, введение режима наместников, обладавших всей полнотой власти на местах и ответственных только перед императрицей, когда жаждущий деятельности дворянский авангард оказался жестко включен в усовершенствованную государственную структуру и окончательно лишен сколько-нибудь самостоятельной роли.

Злое электричество, возникшее от пересечения этих двух тенденций, и стимулировало – до абсурдного накала – дуэльную активность дворянской молодежи.

Через двадцать страниц после «Просьбы фейхтмейстеров» автор поместил письмо «От Дуэлей к Моде»: «Государыня моя! Я чаю, вы довольно памятуете, сколько много мы утончали и усовершенствовали поступки подвластного вам щегольского света. Бывало в собраниях, под опасением перерезания горла, все наблюдали строжайшее учтивство. Но этого еще мало! Бывало, посидишь хоть часок в гостях, того и гляди, что за тобою ничего не ведавши, поутру мальчик бряк на дворе с письмецом, в котором тот, кого один раз отроду увидел и едва в лицо помнишь, ругает тебя наповал и во всю ивановскую, да еще сулит пощечины и палочные удары, так что хоть не рад, да готов будешь резаться. Бывало взгляд, вид, осанка, безумышленное движение угрожали смертию и кровопролитием. Одним словом, внедавне все слова вешались на золотники, все шаги мерялись линиями, а поклоны футами. Бывало хоть чуть- чуть кто-либо по нечаянности зацепит шпагою и шляпою, повредит ли на голове волосочек, погнет ли на плече сукно, так милости просим в поле… Хворающий зубами даст ли ответ вполголоса, насморк ли имеющий скажет ли что-нибудь в нос… ни за что не смотрят!.. Того и гляди, что по эфес шпага!.. Также глух ли кто, близорук ли, но когда, боже сохрани, он не ответствовал или недовидел поклона… статошное ли дело! Тотчас шпаги в руки, шляпы на голову, да и пошла трескотня да рубка!»

Сквозь сатирическое преувеличение здесь явственно проступает серьезность мотивов происходившего: поднявшееся одним рывком на новый уровень внешнего и внутреннего раскрепощения дворянство вырабатывало столь варварским образом новую систему взаимоотношений – систему, в которой главным мерилом всего становилось понятие чести и личного достоинства.
Однако отсутствие разработанной «идеологии чести» приводило к тому, что поединок представлялся универсальным средством для решения любых бытовых проблем, от самоутверждения до обогащения.

Негативные варианты дуэли изображены у Пушкина в повести «Выстрел», в романе «Евгений Онегин». Герой «Выстрела» ищет предлог для драки, дабы утвердить свое первенство в гусарском полку; в нем чувствуются бретерские замашки. Его противник - богатый граф, «любимец счастья» - демонстрирует наигранное презрение к смерти: ест черешни под дулом пистолета. Как люди, действующие в угоду своему самолюбию, они стоят друг друга. Евгений Онегин, напротив, не заботится о первенстве и не ведет игру, более того, ему понятна легковесность вызова, сделанного Ленским - разгоряченным юношей- романтиком; тем не менее, он берет в руки пистолет - берет, подчиняясь нравам «большого света», опасаясь сплетен, «хохотни глупцов», иначе говоря, уступая тому, что в душе презирает. «Пружина чести» здесь играет роль ложного стимула, предопределяющего неизбежность бессмысленного убийства.

Онегин – характер действительный, в том смысле, что в нем нет ничего мечтательного, фантастического, что он мог быть счастлив или несчастлив только в действительности и через действительность. В Ленском Пушкин изобразил характер, совершенно противоположенный характеру Онегина, характер совершенно отвлеченный, чуждый действительности. Тогда это было совершенно новое явление, и люди такого рода тогда действительно начали появляться в русском обществе.

С душою прямо геттингенской

………………………………

Поклонник Канта и поэт,

Он из Германии туманной

Привез учености плоды:

Вольнолюбивые мечты,

Дух пылкий и довольно странный,

Всегда восторженную речь

И кудри черные до плеч.

………………………………

Он пел любовь, любви послушный,

И песнь его была ясна,

Как мысли девы простодушной,

Как сон младенца, как луна

В пустынях неба безмятежных,

Богиня тайн и взоров нежных;

Он пел разлуку и печаль,

И нечто, и туманну даль,

И романтические розы;

Он пел те дальние страны,

Где долго в лоне тишины

Лились его живые слезы;

Он пел поблеклый жизни цвет

Без малого в осьмнадцать лет.

Ленский был романтик и по натуре и по духу времени. Это было существо, доступное всему прекрасному, высокому, душа чистая и благородная.
Но в тоже время «он сердцем милый был невежда», вечно толкуя о жизни, никогда не знал ее. Действительность на него не имела влияния: его радости и печали были созданием его фантазии. Он полюбил Ольгу. Ленский украсил ее достоинствами и совершенствами, приписал ей чувства и мысли, которых в ней не было и о которых она и не заботилась. Существо доброе, милое, веселое,
Ольга была очаровательна как все «барышни», пока они еще не сделались барышнями, а Ленский видел в ней фею, сильфиду, романтическую мечту, нимало не подозревая будущей барышни. Он написал «надгробный мадригал» старику
Ларину, в котором, верный себе, без всякой иронии, умел найти поэтическую сторону. В простом желании Онегина подшутить над ним он увидел и измену, и обольщение, и кровавую обиду. Результатом всего этого была его смерть, заранее воспетая им в туманно-романтических стихах. Подробности дуэли
Онегина с Ленским – верх совершенства в художественном отношении.

Зарецкий потому, что видит в дуэли забавную, хотя порой и кровавую историю, предмет сплетен и розыгрышей…

В «Евгении Онегине» Зарецкий был единственным распорядителем дуэли, потому что «в дуэлях классик и педант», он вел дело с большими упущениями, сознательно игнорируя все, что могло устранить кровавый исход. Еще при первом посещении Онегина, при передаче картеля, он обязан был обсудить возможности примирения. Перед началом поединка попытка окончить дело миром также входила в прямые его обязанности, тем более что кровной обиды нанесено не было, и всем, кроме Ленского, было ясно, что дело заключается в недоразумении. Зарецкий мог остановить дуэль и в другой момент: появление
Онегина со слугой вместо секунданта было ему прямым оскорблением
(секунданты, как и противники, должны быть социально равными), а одновременно и грубым нарушением правил, так как секунданты должны были встретиться накануне без противников и составить правила поединка.

Зарецкий имел все основания не допустить кровавого исхода, объявив
Онегина неявившимся. «Заставлять ждать себя на месте поединка крайне невежливо. Явившийся вовремя обязан ждать своего противника четверть часа.
По прошествии этого срока явившийся первый имеет право покинуть место поединка и его секунданты должны составить протокол, свидетельствующий о неприбытии противника». Онегин опоздал более чем на час.

Онегин и Зарецкий – оба нарушают правила дуэли. Первый, чтобы продемонстрировать свое раздраженное презрение к истории, в которую он попал против собственной воли и в серьезность которой все еще не верит, а
Зарецкий потому, что видит в дуэли забавную, хотя порой и кровавую историю, предмет сплетен и розыгрышей… Зарецкий вел себя не только не как сторонник строгих правил искусства дуэли, а как лицо, заинтересованное в максимально скандальном и кровавом исходе поединка.

Поведение Онегина на дуэли неопровержимо свидетельствует, что автор хотел сделать его убийцей поневоле. Для людей, знакомых с дуэлью не понаслышке, было очевидно, что тот, кто желает безусловной смерти противника, не стреляет сходу, с дальней дистанции и под отвлекающим внимание дулом чужого пистолета, а, идя на риск, дает по себе выстрелить, требует противника к барьеру и с короткой дистанции расстреливает его как неподвижную мишень.

Поэт любил Ленского и в прекрасных строфах оплакал его падение:

Друзья мои, вам жаль поэта:

Во цвете радостных надежд,

Их не свершив еще для света,

Чуть из младенческих одежд,

Где благородное стремленье

И чувств и мыслей молодых,

Высоких, нежных, удалых?

Где бурные любви желанья,

И жажда знаний и труда,

И страх порока и стыда,

И вы, заветные мечтанья,

Вы, призрак жизни неземной,

Вы, сны поэзии святой!

Быть может, он для блага мира

Иль хоть для славы был рожден;

Его умолкнувшая лира

Гремучий, непрерывный звон

В веках поднять должна. Поэта,

Быть может, на ступенях света

Ждала высокая ступень.

Его страдальческая тень,

Быть может, унесла с собою

Святую тайну, и для нас

Погиб животворящий глас,

И за могильною чертою

К ней не домчится гимн времен,

Благословение племен.

В Ленском было много хорошего, что он был молод и вовремя для своей репутации умер. Это не была одна из тех натур, для которых жить – значит развиваться и идти вперед. Он был романтик.
Люди, подобные Ленскому, при всех их неоспоримых достоинствах, нехороши тем, что они или перерождаются в совершенных филистеров, или, если сохранят навсегда свой первоначальный тип, делаются устарелыми мистиками и мечтателями, которые большие враги прогресса, нежели люди просто.

До самого конца XVIII века в России еще не стрелялись, но рубились и кололись. Дуэль на шпагах или саблях куда меньше угрожала жизни противников, чем обмен пистолетными выстрелами. («Паршивая дуэль на саблях», - писал Пушкин.)

В «Капитанской дочке» поединок изображен сугубо иронически. Ирония начинается с княжнинского эпиграфа к главе:

Ин изволь и стань же в позитуру.

Посмотришь, проколю как я твою фигуру!

Хотя Гринев дерется за честь дамы, а Швабрин и в самом деле заслуживает наказания, но дуэльная ситуация выглядит донельзя забавно: «Я тотчас отправился к Ивану Игнатьичу и застал его с иголкою в руках: по препоручению комендантши он нанизывал грибы для сушенья на зиму. “А, Петр
Андреич! – сказал он, увидя меня. – Добро пожаловать! Как это вас Бог принес? по какому делу, смею спросить?” Я в коротких словах объяснил ему, что я поссорился с Алексеем Иванычем, а его, Ивана Игнатьича, прошу быть моим секундантом. Иван Игнатьич выслушал меня со вниманием, вытараща на меня свой единственный глаз. “Вы изволите говорить, - сказал он мне, - что хотите Алексея Иваныча заколоть и желаете, чтоб я при том был свидетелем?
Так ли? смею спросить”. – “Точно так”. – “Помилуйте, Петр Андреич! Что это вы затеяли? Вы с Алексеем Иванычем побранились? Велика беда! Брань на вороту не виснет. Он вас побранил, а вы его выругайте; он вас в рыло, а вы его в ухо, в другое, в третье – и разойдитесь; а мы уж вас помирим. А то: доброе ли дело заколоть своего ближнего, смею спросить? И добро б уж закололи вы его: Бог с ним, с Алексеем Иванычем; я и сам до него не охотник. Ну, а если он вас просверлит? На что это будет похоже? Кто будет в дураках, смею спросить?”».

И эта сцена «переговоров с секундантом», и все дальнейшее выглядит как пародия на дуэльный сюжет и на саму идею дуэли. Это, однако же, совсем не так. Пушкин, с его удивительным чутьем на исторический колорит и вниманием к быту, представил здесь столкновение двух эпох. Героическое отношение Гринева к поединку кажется смешным потому, что оно сталкивается с представлениями людей, выросших в другие времена, не воспринимающих дуэльную идею как необходимый атрибут дворянского жизненного стиля. Она кажется им блажью. Иван Игнатьич подходит к дуэли с позиции здравого смысла. А с позиции бытового здравого смысла дуэль, не имеющая оттенка судебного поединка, а призванная только потрафить самолюбию дуэлянтов, несомненно, абсурдна.

«Да зачем же мне тут быть свидетелем? – вопрошает Иван Игнатьич. – С какой стати? Люди дерутся; что за невидальщина, смею спросить? Слава Богу, ходил я под шведа и под турку: всего насмотрелся».

Для старого офицера поединок ничем не отличается от парного боя во время войны. Только он бессмыслен и неправеден, ибо дерутся свои.

«Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять». Он и не мог понять смысла дуэли, ибо она не входила в систему его представлений о нормах воинской жизни.

Вряд ли и сам Петр Андреич сумел бы объяснить разницу между поединком и вооруженной дракой. Но он – человек иной формации – ощущает свое право на это не совсем понятное, но притягательное деяние.

С другой же стороны, рыцарские, хотя и смутные, представления Гринева отнюдь не совпадают со столичным гвардейским цинизмом Швабрина, для которого важно убить противника, что он однажды и сделал, а не соблюсти правила чести. Он хладнокровно предлагает обойтись без секундантов, хотя это и против правил. И не потому, что Швабрин какой-то особенный злодей, а потому, что дуэльный кодекс еще размыт и неопределен.

Поединок окончился бы купанием Швабрина в реке, куда загонял его побеждающий Гринев, если бы не внезапное появление Савельича. И вот тут отсутствие секундантов позволило Швабрину нанести предательский удар.

Именно такой поворот дела и показывает некий оттенок отношения
Пушкина к стихии «незаконных», неканонических дуэлей, открывающих возможности для убийств, прикрытых дуэльной терминологией.

Возможности такие возникали часто. Особенно в армейском захолустье, среди изнывающих от скуки и безделья офицеров.

Пушкин, в своей повести «Выстрел», предполагал несколько вариантов развития сюжета.
I вариант.

«Кавказские воды – семья русских – Якубович приезжает – Якубович становится своим человеком. приезд настоящего любовника – дамы от него в восторге. Вечер в калмыцкой кибитке – встреча – изъяснение – поединок –
Якубович не дерется – условие – Он скрывается – Толки, забавы, гуляния –
Нападение черкесов, похищение – Москва. Приезд Якубовича в Москву –
Якубович хочет жениться».

Перед нами план «Выстрела» - с Якубовичем вместо Сильвио и перенесением места действия на Кавказ. Якубович – кумир местного общества до приезда «настоящего любовника», который и перебивает успех, «дамы от него в восторге». Столкновение, заканчивающееся вызовом. Якубович, как и
Сильвио, не дерется, а откладывает поединок «с условием» и скрывается. Как далее развивались события и кого похищают черкесы, сказать наверняка трудно. Скорее всего – как явствует из других вариантов плана – счастливого соперника Якубовича. Но этот вариант был несколько по-иному реализован осенью тридцатого года в «Выстреле».

Вариант, в котором Якубович выглядит истинно романтическим героем,
Пушкину в это время уже не подходил. Он искал другие пути.

«Расслабленный… брат едет из Петербурга – он оставляет свой конвой паралитику – на него нападают черкесы – он убивает одного из них – остальные убегают. Якубовича там нет. Спрашивает у сестры, влюблена ли она в Якубовича. Смеется над ним.

Якубович расходуется на него – и просит у него руки его сестры.

Здесь уже вырисовывается иной сюжет. Герой едет на Кавказ, где на водах живет его сестра. Очевидно, со слов Якубовича, он знает, что его сестра влюблена в Якубовича. Но оказывается, что тот придумал эту любовь, и герой «смеется над ним». Тогда Якубович пытается заслужить его благодарность другим способом, привязать его к себе – «расходуется на него». И, считая, что герой уже не сможет отказать, просит руки сестры.
Герой разгадывает игру, и дело кончается дуэлью.

Пушкин прикидывал различные направления сюжетных ходов, но роль
Якубовича была одна и та же.

«Якубович похищает Марию, которая кокетничала с ним.

Ее любовник похищает ее у черкесов. Кунак – юноша, привязанный к ней, похищает ее и возвращает ее в ее семью».
II вариант.

«Поэт, брат, любовник, Якубович, зрелые невесты, банкометы Якубовича

На другой день банка – все дамы на гулянье ждут Якубовича. Он является – с братом, который представляет его – Его ловят. Он влюбляется в
Марию – прогулка верхом. Бештай. Якубович сватается через брата Pelham – отказ – Дуэль – у Якубовича секундант поэт – у брата… любовник, раненный на
Кавказе офицер; бывший влюбленный, знавший Якубовича в горах и некогда им ограбленный.

Якубович ночью едет в аул – во время переезда из Горячих на
Холодные – Якубович похищает – тот едет и спасает ее с одним Кунаком».

С каждым вариантом плана личность Якубовича рисовалась все более темными тонами. Он уже не просто человек с сомнительными чертами поведения, он – глава шулерской шайки, он – удалец, не брезгующий грабить (под видом горца) своих товарищей-офицеров. Но отсвет романтического неистовства все еще лежит на нем – он похищает девушку, которую не может получить законно.
III вариант.

«Алина кокетничала с офицером, который нее влюбляется – Вечера
Кавказские – Приезд Кубовича – смерть отца – театральное погребение – Алина начинает с ним кокетничать – Кубович введен в круг Корсаковых – Им они восхищаются – Гранев его начинает ненавидеть – Якубович предлагает свою руку, она не соглашается – влюбленная в Г. Он предает его черкесам.

Он освобожден (казачкою - черкешенкою) и является на воды – дуэль.
Якубович убит».

Здесь Якубович – или Кубович, как хотел, очевидно, Пушкин назвать своего персонажа, чтобы отделить его от прототипа (весьма, впрочем, условно), - совершает настоящее, не оправданное никаким романтизмом, предательство. Он устраняет Гранева, своего соперника (соратника-офицера!), руками врагов – «предает его черкесам». То есть совершает военную измену и человеческую подлость.

Уж никаких иллюзий относительно позера, который из похорон своего отца устраивает зрелище – «театральное погребение», который в своих бешеных страстях способен на все, Пушкин уже не питает.

И он находит один только способ пресечь этот марш романтического аморализма – дуэль-возмездие.

В каждом варианте плана фигурирует поединок. Пока Якубовичу не был вынесен нравственный приговор, поединок кончался благополучно для него.

Но когда идеология, позволяющая ему силой безответственного воображения выворачивать действительность наизнанку, доводит его до грязного коварства, Пушкин обрекает его на смерть у барьера.

Разумеется, превращая наброски в роман, Пушкин изменил бы фамилию
«героя своего воображения», но вариант – Кубович – говорит, что он не хотел лишить его биографической узнаваемости.

Разумеется, Пушкин не отождествлял абсолютно государственного преступника, каторжника Якубовича с негодяем, способным на любую низость. И роман, быть может, правильнее назвать не романом о Якубовиче, а романом о романтическом своевольнике, исходным материалом для которого был жизненный стиль Якубовича. И все же ни в ком из известных Пушкину людей не проявлялся так страшно принцип перекраивания действительности в угоду романтическому аморализму.

Вырвавшись из плена, Гранев не обращается по начальству, чтобы наказать предателя. Он делает это сам, ибо государство не должно вмешиваться в такие дела. Это – дело общества. Дуэль в подобном случае – оружие общества.

Честь Гранева не запятнана. Дуэль между ним и Якубовичем – не процедура восстановления чести. Это – наказание, возмездие. И здесь недействительны сомнения Ивана Игнатьича из «Капитанской дочки»:«И добро б уж закололи вы его… Ну, а если он вас просверлит?»

Когда речь идет о дуэли-возмездии, судебном поединке, «Божьем суде», правое дело должно восторжествовать.«… Дуэль. Якубович убит».

Другого пути Пушкин не видел.

Судя по тому, что знаем мы о дуэлях Пушкина, он достаточно презрительно относился к ритуальной стороне поединка. Об этом свидетельствует и последняя его дуэль, перед которой он предложил противной стороне самой подобрать ему секунданта – хоть лакея. И это не было плодом особых обстоятельств. Это было принципом, который он провозгласил еще в
«Евгении Онегине», заставив его, светского человека и опытного поединщика, взять в секунданты именно слугу, и при этом высмеял дуэльного педанта
Зарецкого. Идеальный дуэлянт Сильвио в «Выстреле» окончательно решает свой роковой спор с графом, тоже человеком чести, один на один, без свидетелей.

Для Пушкина в дуэли главным были суть и результат, а не обряды.
Всматриваясь в бушевавшую вокруг дуэльную стихию, он ориентировался на русскую дуэль в ее типическом, а не в ритуально-светском варианте…

Невольник чести беспощадный,

Вблизи он видел свой конец,

Встречая гибельный свинец.

Отношение Пушкина к дуэли противоречиво: как наследник просветителей
XVIII века, он видит в ней проявление «светской вражды», которая «дико… боится ложного стыда». В «Евгении Онегине» культ дуэли поддерживает
Зарецкий – человек сомнительной честности. Однако в то же время дуэль – и средство защиты достоинства оскорбленного человека. Она ставит в один ряд таинственного бедняка Сильвио и любимца судьбы графа Б***. Дуэль – предрассудок, но честь, которая вынуждена обращаться к ее помощи, - не предрассудок.

Список использованной литературы.
1. Анненков П. В. «Материалы для биографии А. С. Пушкина»
2. Белинский В. Г. «Евгений Онегин»
3. Бурсов Б. И. «Судьба Пушкина»
4. Гордин Я. А. «Дуэли и дуэлянты»
5. Лотман Ю. М. «Беседы о русской культуре»
6. Пушкин А. С. «Выстрел»
7. Пушкин А. С. «Евгений Онегин»
8. Пушкин А. С. «Капитанская дочка»

Дуэль... Поединок чести... У каждого человека есть своя ассоциация с этим словом. Для кого-то - это схватка двух сердец за право быть любимым, для кого-то - кровавый бой, в котором выживает сильнейший... Но любой, услышав слово "дуэль", вспомнит о русской культуре, о Пушкине и Дантесе, о Лермонтове и Мартынове... Самые знаменитые писатели и поэты перенесли схватки из своих произведений в жизнь. Но почему же подобный способ защиты чести стал столь популярным? Почему дуэль унесла тысячи людей именно в России?
Для начала необходимо разобраться в правилах проведения поединков. Правда ли, что, в случае дуэли, выживший должен был остаться лишь один? Что имелись предписания даже в отношении одежды противников? Это действительно так. Самый известный дуэльный кодекс В.Дурасова гласит: "373.При дуэли участники имеют право оставаться в обыкновенной одежде предпочтительно темного цвета. Крахмальное белье и верхнее платье из плотной ткани не допускаются"; "1.Дуэль может и должна происходить только между равными". Противники не должны были иметь украшений, повязок и всего, что может предотвратить ранение, секунданты обязывались проверить место проведения поединка, оружие, расстояние между участниками дуэли, даже правильность выпавшего жребия... Но при этом, дуэль оставалась неофициальной, запрещенной законами государства. "Запретный плод сладок," - существует высказывание, и именно следуя этому правилу, люди гибли, защищая свою честь или любовь...
Но немалую роль в популяризации поединков сыграла и русская литература. Каждому была известна дуэль Грушницкого и Печорина в романе Михаила Юрьевича Лермонтова "Герой нашего времени", проведенная по всем правилам, несмотря на первоначальные планы одного из ее участников. Герой был убит: "Я выстрелил... Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было. Только прах легким столбом еще вился на краю обрыва". Невзирая на правдивость своей "клеветы", на невиновность, погиб бывший "друг" Печорина. "Dura lex, sed lex", - закон суров, но это закон - две тысячи лет назад произнес Цицерон, но его слова оказались актуальны для любого времени.
Так, даже в современной литературе писатели обращаются к теме дуэли и ее правил. Например, в произведении Дмитрия Емца "Мефодий Буслаев. Танец меча" два главных героя должны сойтись в поединке, из которого живым способен выйти лишь один: учитель или ученик. "Клинок же Мефа, который должен был встретить только воздух, почему-то не встретил его. Он врезался Арею над ключицей, преодолел короткое сопротивление плоти и пронесся дальше". От клинка, от пистолета никто не уйдет живым, даже самый умелый боец, допустивший в своей жизни лишь одну ошибку. Dura lex, sed lex...
Дуэль - это знаменитый плод познания добра и зла, запретный в России, но оттого более желанный, подогревающий интерес и адреналин. Вот только попробовать его в полную силу можно лишь раз, а потом никогда не вернуться домой. Дуэль - попытка узнать новую жизнь, более насыщенную и притягательную. Перед этим не устояли ни Онегин, ни Пушкин, ни Печорин, ни Лермонтов. Да разве мог кто-то из них отказаться от шанса почувствовать пьянящий вкус смерти, зная, что есть возможность спастись?..

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО

И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

НАУЧНОЕ ОБЩЕСТВО УЧАЩИХСЯ

Доклад

Тема дуэли в русской литературе

Выполнил

Зеленин Олег

(ученик 10 «А» МОУ «Хохольский лицей»)

Учитель

Крюкова Л.В.

Воронеж – 2010

Содержание

Понятие о дуэли.

1. История дуэли.

   Наказание.

   Виды оружия.

   Разновидности пистолетных дуэлей.

   «Неписанный порядок дуэли».

«Литературные» дуэли.

Причины дуэли, отраженные в литературе.

Обращение писателей – романтиков к теме дуэли.

Герцен о дуэли.

Взгляд на дуэли В.Дорошевича.

Изменение представлений о нравственных ценностях в буржуазную эпоху.

Понятие о дуэли в современном мире.

«Как жаль, что сейчас нет дуэлей!» - слышим мы нередко из уст несправедливо обиженного и оскорбленного человека. И это сожа­ление почему-то не кажется нам странным в век, когда дуэль как способ разрешения вопросов чести стала уже анахронизмом, неле­постью, несуразицей. Известие о том, что некто вызвал своего обид­чика на поединок, может вызвать у нас лишь улыбку, будет воспри­нято как фарс, как экстравагантная и легкомысленная причуда.

История поединков уходит в глубокую древность. Дрались из-за женщин, за право владения землей, ради мести, наконец, просто чтобы показать свою силу и унизить, а то и уничтожить соперника. Еще в древние времена были известны судебные поединки, назначавшиеся для решения споров по имущественным и иным вопросам, цирковые бои гладиаторов в Древнем Риме, средневековые рыцарские турниры, кулачные бои на Руси. Но не они входят в понятие классической дуэли. Наиболее емким и точным нам представляется определение дуэли, данное русским военным писателем начала века П. А. Швейковским: «Поединок есть условленный бой между двумя лицами смертоносным оружием для удовлетворения поруганной чести, с соблюдением известных установленных обычаем условий относительно места, времени, оружия и вообще обстановки выполнения боя ». Из этого определения можно вычленить следующие основные признаки классической дуэли:

цель дуэли - удовлетворение поруганной чести (а не цирковое представление, не решение спора и не состязание в силе);

участников дуэли только двое (а не «стенка на стенку»), т. е. оскорбленный и его обидчик (отсюда само слово «дуэль»);

средство дуэли - смертоносное оружие .

История дуэлей начинается со второй половины XVI столетия, когда офицерский корпус состоял целиком из дворян, для которых понятие об офицерской чести было преувеличенным. Ни один офицерский корпус не оставил бы в своих рядах офицера, отклонившего вызов на дуэль. Однако ни государство, ни монарх не позволяли, чтобы их подданные сами решали свои споры, и поэтому дуэли непрестанно запрещались. Во Франции, Австрии, Пруссии, на Руси поединки карались смертной казнью.

139-й воинский артикул, принятый в 1715 году императором Петром 1, строго воспрещал дуэли между офицерами, причём казни через повешение подлежал также и погибший на дуэли: «Все вызовы, драки и поединки чрез сие наижесточайше запрещаются <…> Кто против сего учинит, оный всеконечно, как вызыватель, так и кто выйдет, имеет быть казнен, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен, или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останется, то их и по смерти за ноги повесить». Практика поединков стала получать распространение среди дворянской молодёжи в царствование Екатерины второй, что побудило последнюю издать в 1787 году «Манифест о поединках», который называл дуэли чужестранным насаждением: участникам (включая секундантов) дуэли, окончившейся бескровно, устанавливался в качестве наказания денежный штраф, а обидчику - пожизненная ссылка в Сибирь; за причинение вреда здоровью и жизни наказание назначалось как за соответствующие умышленные преступления.

Не оставляли «в покое» и секундантов: секундант Пушкина был приговорен к повешению за участие в роковой дуэли, хотя позднее помилован. Несмотря на преследования, дуэли не прекращались.

Основным видом оружия первоначально было холодное, и в XVII веке бесконечные дуэли на шпагах превращались в кровавые драки. По мере совершенствования огнестрельного оружия споры начинают разрешаться при его помощи, ведь трудно было найти военного человека, не могущего попасть в цель с расстояния в 10 шагов (семь метров). К примеру, Пушкин попадал в карточного туза именно с такого расстояния.

Как ни странно, но официальное положение о дуэлях появилось сравнительно поздно. На протяжении полутораста лет пользовались изустными сведениями либо рукописными правилами, созданными в каждой стране. Так происходило до 1836 года, пока парижский «Жокей-клуб» не занялся их обработкой. Во главе этого дела встал граф Шатовиллар и несколько других знатных особ. Вскоре созданный ими дуэльный кодекс был подписан 76 выдающимися личностями того времени и опубликован. Этот кодекс служил дуэлянтам вплоть до 1881 года, пока граф де Сен Томас не выпустил «Новый дуэльный кодекс». Признавалось несколько разновидностей пистолетных дуэлей . Три из них были главными: дуэль с неподвижными стрелками, дуэль с «барьерами» и дуэль на параллельных линиях. Кроме того, существовали поединки с разными условиями, к которым относились стрельба на укороченной дистанции, дуэль на одном пистолете, поединки на ружьях, карабинах, револьверах и, наконец, американская дуэль. Дуэль не всегда выбиралась произвольно, ее вид зависел от тяжести нанесенного оскорбления, каковых было три: простая обида, нанесенная от обычной невежливости; позорное оскорбление и самое серьезное – оскорбление действием . При простом оскорблении обиженный выбирал оружие, при позорном – оружие и вид дуэли, при последнем – оружие, вид дуэли и расстояние.

Неписаный порядок дуэли

Неписаный порядок проведения дуэли был следующим. В заранее условленное время (обычно утром) противники, секунданты и врач прибывали в назначенное место. Опоздание допускалось не свыше 15 минут; в противном случае опоздавший считался уклонившимся от дуэли. Поединок начинался обычно через 10 минут после прибытия всех. Противники и секунданты приветствовали друг друга поклоном. Избранный секундантами из своей среды распорядитель предлагал дуэлянтам в последний раз помириться (если суд чести признавал это возможным). В случае их отказа распорядитель излагал им условия поединка, секунданты обозначали барьеры и в присутствии противников заряжали пистолеты. Секунданты занимали места параллельно линии боя, врачи - позади них. Все действия противники совершали по команде распорядителя. На самой дуэли противники не могли между собой разговаривать, одежде полагалось быть темной, но ворот у рубашки – белый. Оба дуэлянта должны были опустошить карманы, снять запонки и застежки. Про шляпы в правилах ничего не говорилось, но обычно они снимались. Оружие противники получали от секундантов на предохранительном взводе. Дуэль начиналась по команде старшего секунданта со слов «Взводите» или «Стреляйтесь», произносимых беспристрастным голосом. В дуэльном кодексе оговаривалось, как поступать, если один из противников умышленно выстрелит в сторону. Если это делает обиженный, то обидчик также должен отказаться от выстрела. Однако если обидчик стреляет в воздух, то ничто не мешает обиженному выстрелить точно в цель.

Варианты дуэли

Дуэли на пистолетах имели несколько вариантов.

Вариант 1 Противники становились на дистанции от 15 до 40 шагов друг от друга и, оставаясь неподвижными, поочередно стреляли по команде (интервал между командой и выстрелом должен был быть не менее 3 секунд, но не более 1 минуты). Если оскорбление было средним или тяжелым, то оскорбленный имел право стрелять первым (но только с дистанции в 40 шагов, т. е. максимальной), в противном случае право первого выстрела решал жребий.

Вариант 2 (сравнительно редкий). Противники становились спиной друг к другу на дистанции 25 шагов и, оставаясь неподвижными на этом расстоянии, непрерывно стреляли через плечо.

Вариант 3 (едва ли не самый распространенный). Противники вставали на расстоянии до 30 шагов друг от друга и по команде шли к барьерам, расстояние между которыми было не менее 10 шагов, по команде же первый на ходу стрелял, но ответного выстрела ожидал стоя на месте (стрельба без команды допускалась в случае, если барьеры отстояли на 15-20 шагов друг от друга, а противники в исходном положении - до 50 шагов; но это сравнительно редкая разновидность). При такой дуэли время на ответный выстрел не превышало 30 секунд, для упавшего - 1 минуты с момента падения. Переступать барьеры запрещалось. Осечка тоже считалась за выстрел. Упавший мог стрелять лежа (как стрелял раненый Пушкин в Дантеса). Если при такой дуэли после четырех выстрелов ни один из противников не получал ранения, то ее можно было прекращать.

Вариант 4 Противники становились на расстоянии 25-35 шагов, располагаясь по параллельным линиям, так что каждый из них имел своего противника справа от себя, и шли по этим линиям к барьерам, отстоявшим друг от друга на 15 шагов, по команде останавливаясь и стреляя.

Вариант 5 Противники располагались на расстоянии 25-35 шагов и, оставаясь неподвижными, стреляли одновременно - по команде на счет «раз-два-три» или по сигналу в три хлопка. Такая дуэль была наиболее опасной, и нередко погибали оба противника. По окончании противники подавали друг другу руки.

Заметим, что эти правила (хотя бы то же расстояние), устоявшиеся к концу XIX века, были во многом гуманнее, чем обычные правила русских дуэлей первой половины XIX века. Любопытно, что если во второй половине XIX века число дуэлей в русской армии явно пошло на спад, то после официального разрешения в 1894 году их количество вновь резко возрастает. Особняком стояла американская дуэль. Иногда «американской» называлась не дуэль, а вытягивание жребия, после чего вынувший черный шар был обязан застрелиться в течение года. Настоящая американская дуэль представляла собой скорее охоту, когда соперники отправлялись в лес на несколько дней и отслеживали там друг друга, используя всякие хитрости, вроде ложных костров, чучел и засад. Порой американская дуэль выглядела, как обычный поединок с револьвером или ножом, но проводилась без секундантов на глазах у зрителей. Самой острой являлась дуэль без свидетелей в запертом помещении, как она описана у Майн Рида в романе «Всадник без головы». Однако наиболее изощренной формой дуэли была дуэль под названием «ку-ку». Этот поединок проводился в полностью затемненной комнате, со снятой обувью. Один из противников кричал «ку-ку», а другой стрелял на звук. Тот, кто крикнул, был обязан оставаться на месте. После чего роли менялись, пока один не был убит или ранен.

И все же сама мысль о дуэли в наш век, когда «смертельные» ссоры и обиды завершаются выстрелом из-за угла, ударом ножа или оказавшегося под рукой утюга, кажется нам, несомненно, благо­родной.

Правда, мы вряд ли нашли бы сегодня охотников пойти к барь­еру и подставить себя под пулю, но социологический опрос, безуслов­но, выявил бы немалое число людей, готовых признать статус дуэ­ли, как средства защиты человеческого достоинства. Любопытнейший парадокс. В девятнадцатом веке все мыслящие люди теоретически осознавали бессмысленность и нелепость дуэли, расценивая ее как убийство, уголовное преступление, и, тем не менее, не колеблясь, бра­ли в руки оружие. Презирая дуэль как средство разрешения воп­росов чести и, уж конечно, не относясь к ней как к «суду божь­ему», Пушкин, тем не менее, всякий раз, порой по незначительному поводу, встречает противника у барьера-вплоть до последнего, рокового своего поединка.

У Пушкина дуэль с Дантесом была не первой. Вызовов на его счету числится целых двадцать девять; правда, в большинстве случаев противники помирились до барьера (а несколько дуэлей предотвратил генерал Инзов, перед поединком бравший поэта под арест). Однако случалось и Пушкину выйти к барьеру – например, с полковником Старовым, с которым они сделали по два выстрела (все мимо), и с близким другом Кюхельбекером, обидевшимся на ехидные стихи лицейского друга. «Кюхля» стрелял первым и промахнулся, Пушкин же воспользовался правом стреляющего вторым и отказался от выстрела. Однако в случае с Дантесом он был твёрдо намерен убить противника. До потомства дошел текст условий дуэли между Пушкиным и Дантесом. Для иллюстрации приведем его полностью:

«Правила дуэли между господином бароном Жоржем Геккереном и господином Пушкиным»

Противники ставятся на расстоянии 20 шагов друг от друга и 10 шагов от барьеров, расстояние между которыми равняется 10 шагам.

Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.

Сверх того принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первым подвергся огню своего противника на том же самом расстоянии.

Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности поединок возобновляется как бы в первый раз, противники ставятся на то же расстояние в 20 шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.

Секунданты являются непосредственными посредниками во всяком отношении между противниками на месте.

Секунданты, нижеподписавшиеся и облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий.

Поэтому Дантес, когда ему уже во Франции выговаривали за убийство Пушкина, очень удивлялся: а что мне, дескать, оставалось делать? Другой вопрос, чьи действия послужили причиной поединка. Потому-то Тургенев в числе немногих совершённых им в жизни подлостей числил то, что как-то за границей при встрече пода л руку Дантесу.

Столь же необъяснимо, по нашим современным представлениям, и поведение М. Лермонтова, называющего Дантеса убийцей в своем знаменитом стихотворении и обреченно подставляющего себя под пулю другого убийцы - Мартынова.

С Лермонтовым причина дуэли гораздо более туманна: нанёс Мартынову какое-то оскорбление, никто толком даже не понимал какое, но – явно не первое. По воспоминаниям современников, похоже, как будто Лермонтов хотел разыграть сцену из «Героя нашего времени», предназначив Мартынову роль Грушницкого. Он наносил ему обиду за обидой, дабы тот наконец сыграл то, что ему определено.

Вот что об этом говорит секундант поэта Васильчиков: «Что он сказал, мы не расслышали, знаю только, что, выходя из дома на улицу, Мартынов подошёл к Лермонтову и сказал ему тихим и ровным голосом по-французски: « Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах». На что Лермонтов таким же спокойным тоном отвечал: «А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения».

Менее известна другая «литературная» дуэль, которая могла стоить России одного из двух замечательных поэтов: Николая Гумилёва или Максимилиана Волошина. К счастью, она обернулась не трагедией, а чем-то вроде водевиля.

Волошин и Елизавета Дмитриева придумали «виртуальную поэтессу» по имени Черубина де Габриак. Эта «роковая испанка» писала стихи в журнал и заставила многих поэтов влюбиться в неё заочно. При этом, по-видимому, большую часть стихов писал именно Волошин. В какой–то степени это прообраз наших и нтернет-знакомств.

Одним словом, Гумилёв влюбился в «испанку» до беспамятства, а когда розыгрыш был раскрыт, послал шутнику вызов за попранные чувства. Дуэль проходила на той самой Чёрной речке, где был убит Пушкин. Можно представить, насколько Волошина не радовала перспектива стать новым Дантесом. По дороге он потерял калошу, её долго искали. Словом, он всеми силами старался предотвратить роковой исход. В итоге Гумилёв промахнулся, Волошин стрелял в воздух, а за своё миролюбие получил от ехидного Саши Чёрного прозвище «Вакс Калошин».

Герцен пишет целый трактат о нелепости дуэли, но в ответ на вы­зов поэта Гервега, соблазнившего его жену, принимает решение - «Ехать и убить его, как собаку ».

Нимало не сомневаясь в бессмысленности дуэли, понимая, что это суд не справедливости, а случайности А. Блок вызывает на дуэль А. Белого и т. д.

В веке двадцать первом мы уже не будем стреляться, но готовы теоретически признать дуэль судом справедливости. Офи­церы белой гвардии во время гражданской войны стрелялись по любому поводу, в Красной же Армии поединок - редчайшее исклю­чение. Что это? Утрата чести или высокая сознательность? Что во­обще заставляет человека искать справедливости таким кровавым, ничуть не гарантирующим ее торжества способом? Во многом ответ на эти вопросы дает нам художественная литература. Надо сказать, что западноевропейская литература XVIII и XIX веков, включая и русскую, буквально пестрит описаниями всевозможных дуэлей. С помощью шпаги защищает честь своей невесты герой «Капитанской дочки» Пушкина, поединком заканчиваются взаимоотношения геро­ев его же рассказа «Выстрел». Стреляются или вызывают друг дру­га к барьеру персонажи романов и повестей М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»; Е. Ростопчиной - «Поединок»; И. Тургенева - «Бретёр»,; А.К. Толстого «Князь Серебряный»; А.Герцена - «Былое и думы»; Л. Толстого - «Война и мир»; А. Чехова - «Дуэль»; А. Куприна - «Поединок» и т.д.

Широкое обращение русских писателей к теме дуэли, конечно же, нельзя рассматривать, как их желание привлечь читателей к своим произведениям какими-либо необычайными, захватывающими при­ключениями в духе романов отца и сына Дюма.

Стремление к развлекательности ради развлекательности никог­да не было свойственно русской литературе. Дуэль в данном случае была для нее лишь одной из характерных особенностей эпохи, чер­ты которой она стремилась объективно воссоздать.

Названные выше и многие неназванные произведения русской ли­тературы, так или иначе касающ иеся темы дуэли, дают нам пред­ставление о самых разнообразных мотивах обращения к ней как способу разрешения возникающих между людьми социальных, нрав­ственных, идейных и других противоречий.

Наиболее распространенной причиной конфликта, ведущего к дуэли, особенно в романтических повестях, оказывается ревность, чувство ненависти к счастливому сопернику в любви .

Нередко мотивами вызова были оскорбленное самолюбие , воз­бужденное неосторожно сказанным словом, мелкое честолюбие, про­сто упрямство, желание человека, во что бы то ни стало настоять на своем. «Какие упрямцы! Пускай бы за дело дрались - так не жаль и пороху; а то за женскую прихоть и за свои причуды»,- говорит один из персонажей повести А. Бестужева-Марлинского «Испыта­ние». «Много ли мы видели поединков за правое дело? - отвечает ему другой.- А то все за актрис, за карты, за коней или за порцию мо­роженого».

Иногда скука , лишенное смысла однообразное существование в затерянных в бескрайних просторах России провинциальных город­ках и дворянских усадьбах побуждали чиновников и помещиков ис­кать острых ощущений, заставляющих быстрее обращаться в жилах застывшую кровь. Дуэль возникала просто из желания покуражиться. «Ведь вы не знаете,- говорит Веретьев, герой повести И. Тургенева «Затишье», приехавшему навестить свою отдаленную деревеньку мо­лодому помещику Астахову, неожиданно получившему на балу вы­зов от одного из гостей,- у нас без этого ни одного бала не бывает... Это уже так заведено. Последствий это никогда никаких не имеет. Кому охота подставлять свой лоб? Ну, а почему бы не покуражить­ся, а? над приезжим, например?».

Получались и намеренно спровоцированные чьей-то злой волей дуэли. Так, из желания проучить зазнавшегося и высокомерного «пе­тербургского слётка», Печорина, испытать его храбрость провоцируют ссору между ним и Грушницким «отдыхающие на водах офицеры» в повести Лермонтова «Герой нашего времени». Правда, злая шутка, эта, как мы знаем, обернулась покушением на убийство, дуэль из суда справедливости превратилась в средство расправы над против­ником.

Причиной вызова могло быть и подозрение в шулерстве во время игры в карты, как, например, в повести Е. Ростопчиной «Поединок».

Основой конфликта, заканчивающегося поединком, зачастую ока­зывалась зависть личности сильной, тщеславной, самолюбивой к сво­ ему удачливому сопернику, желание любым способом утвердить себя, возвыситься над окружающими. Таков, например, Сильвио из : повести Пушкина «Выстрел».

В иных случаях дуэль использовалась и как средство запугать противника, как способ для достижения каких-либо корыстных це­лей. Именно такой целью руководствуется герой «Трех портретов» И. Тургенева гвардейский офицер Лучинов, вызвавший на поединок своего соседа помещика Рогачева в расчете запугать его и заставить жениться на соблазненной и обесчещенной им, Лучиновым, девушке.

Но, конечно, чаще всего мотивом вызова к барьеру было стрем­ление" личности защитить свое достоинство или заступиться за по­руганную честь любимой женщины, товарища, реабилитировать опороченную кем-либо репутацию своего полка и т. п. Желая защитить честь Маши, дочери комен­данта Белогорской крепости, вызывает на дуэль оскорбившего ее Швабрина герой «Капитанской дочки» Пушкина. Дуэльная ситуация, связанная с восстановлением репутации полка, запятнанной офи­цером другой, соперничавшей с ним части, намечается в сюжете по­вести «Кроткая» Ф. Достоевского .

Дуэль как фарс и дуэль как бессмыслица встречается в романе "Отцы и дети". "Finita la comedia!" – этими словами подытожил свершившееся Печорин. Комедией, а точнее, пародией, травести поединков из "Евгения Онегина" и из "Героя нашего времени" является на самом деле третий поединок - дуэль Евгения Васильевича Базарова с Павлом Петровичем Кирсановым. Пушкин убил Ленского, Лермонтов отправил к праотцам Грушницкого. (Эти, заметим в скобках, персонажи похожи не только печальным финалом недолгой жизни: оба молоды, оба страдают юношеской болезнью романтичности и экзальтированности; обоих зовут на «-ский/цкий», и тот и другой пали жертвами приятельской руки.) А Тургенев пожалел Павла Петровича Кирсанова: прострелил ему из базаровского пистолета полумягкое место, и только… Павел Петрович Кирсанов, человек тридцатых годов, - сверстник Печорина. И ведет он себя под стать лермонтовскому персонажу: как и Григорий Александрович, изысканно одевается, подобно Печорину и Грушницкому вместе взятым, желает убить своего соперника. Он целит в лоб ("в нос", – снижает драматический пафос сцены нигилист Базаров) противнику, как Грушницкий, но получает легкую рану в ногу, словно Печорин. Только печоринская легкая рана ("царапина") была опасной, ибо стоял он на краю немилосердной кавказской пропасти и даже от нетяжелого ранения мог упасть вниз. А позади Кирсанова - русские берёзки: «падай не хочу - не расшибёшься». Да и рана какая-то смешная: не колено оцарапано, как у Печорина, а ляжка поражена пулей. И стрелял-то не боевой офицер, коим был Грушницкий, но "штафирка", медик Базаров. А Павел Петрович, в прошлом состоявший на военной службе, промазал… После чего, будто семнадцатилетняя барышня, упал - не в горную расселину. В обморок.

Таким образом, литература не только раскрывает перед нами социальную физио­логию дуэлей, дает представление о самых разнообразных их типах и формах, мотивах и причинах, побуждающих человека жертвовать жизнью в угоду своим страстям или сложившимся у него представ­лениям о чести. Это для нее задача второстепенная, как бы вспомо­гательная. Тема дуэли интересна для художника (если его целью не является лишь развлечение читателя) прежде всего тем, что позволяет ему создать, смоделировать такую экстремальную ситуацию, в которой наиболее полно раскрываются тот или иной социальный конфликт и характер героя. Разумеется, в богатейшем арсе­нале художественных средств литературы есть множество и других не менее сильных средств организации конфликта произведения. Но в отличие от многих из них дуэльная ситуация ставит героя в такое положение, при котором он оказывается менее всего зависим от воз­действия на него неких внешних сил. Он распола­гает правом свободного выбора в той смертельной игре, в которую вовлекли его свои или чужие страсти и ставкой, в которой является его жизнь.

Если проследить историю обращения русской литературы к теме дуэли, то можно заметить, что наиболее часто обращались к ней в своих произведениях писатели-романтики. И это было естественно. Во-первых, потому, что именно в период развития романтизма в 20-30-е годы прошлого столетия дуэли были обычным явлением жиз­ни, наиболее распространенным средством разрешения социальных и нравственных противоречий в дворянской среде. Во-вторых, такого рода сюжетная ситуация, положенная в основу произведения, на­иболее соответствовала самим принципам художественного воссоз­дания романтизмом действительности, его идее «двоемирия», харак­терным для него «двухполюсным» моральным и идейным конфлик­там - между личностью и обществом, идеальным и реальным, стра­стью и рассудком, прекрасным и безобразным, благородным героем и злодеем и т.п.

Особое место в ряду романтических произведений, разрабаты­вающих тему дуэли, занимает повесть Н. Павлова «Ятаган» (1835), сразу же обратившая на себя внимание читателей и критики не­обычайно смелым выступлением писателя против царящего в армии произвола, против бесправия служащих в ней нижних чинов.

«Повесть эта в чрезвычайно резких чертах изображает страшный гнет начальнической власти над беззащитным подчиненным»,- писал цензор А. В. Никитенко в 1863 году, подтверждая тем самым, что и почти через 20 лет после его написания произведение Н. Павлова не утратило своей социальной остроты.

И не случайно «Ятаган» Н. Павлова был замечен не только чи­тающей общественностью, но и самим императором, написавшим на докладной записке министра просвещения С.С.Уварова, что повесть эта «по своему содержанию никогда не должна была пропус­каться цензором», ввиду того, что ее «смысл и цель прескверные».

Повесть «Ятаган» была первым в русской литературе произведе­нием, в котором с такой откровенностью была обнажена изнанка армейской жизни и в такой острой форме заявлена тема царящей в ней социальной несправедливости.

Совершенно иное место тема дуэли занимает в художественной структуре повести Лермонтова «Княжна Мэри» - центральной ча­сти романа «Герой нашего времени». Конфликт между Печориным и обществом с более чем доста­точной определенностью выявляется и в отношении героя к окружа­ющим, и его прямыми и недвусмысленными оценками той социаль­ной среды, в которой он вынужден жить.

Введение истории с дуэлью в сюжет повести было необходимо для того, чтобы читатель смог до конца осознать ту особенность ми­ровосприятия Печорина, которая и делала его «героем нашего време­ни», «героем века».

Легко заметить, что по мере развития реалистической литерату­ры идейно-смысловая нагрузка «дуэльной ситуации» в общем за­мысле произведения все более усиливалась. В повести А. Куприна «Поединок» дуэль становится уже своего рода символом противо­борства личности со всей унижающей и подавляющей ее достоинство системой общественных отношений в армии, с социальной системой в целом.

«Доказывать нелепость дуэля не стоит,- писал А. Герцен в «Бы­лом и думах»,- в теории его никто не оправдывает, исключая каких-нибудь бретеров и учителей фехтованья, но в практике все подчи­няются ему для того, чтоб доказать, черт знает кому, свою храб­рость. Худшая сторона поединка в том, что он оправдывает всякого мерзавца или его почетной смертью, или тем, что делает из него по­четного убийцу. Человека обвиняют в том, что передергивает карты, он лезет на дуэль, как будто нельзя передергивать карты и не бо­яться пистолета. И что за позорное равенство шулера и обвинителя!

Дуэль иногда можно принять за средство не попасть на висе­лицу или гильотину, но и тут логика не ясна, и я все же не пони­маю, отчего человек обязан под опасением общего презренья не бо­яться шпаги противника, а может бояться топора гильотины».

Кроме всего, развивает свою мысль Герцен, казнь имеет то пре­имущество, что ей предшествует суд, дающий возможность обвинить виновного и оправдать невинного, да и сам человек получает право обличить на суде прилюдно своего врага. «В дуэли остается все шито и крыто...».

«Дуэль, милостивые государи, есть состояние дикости. Это со­всем не право, а довод наиболее сильного или наиболее ловкого, иногда самого дерзкого!.. Вызвать на дуэль не значит атаковать лишь частное лицо, совершить проступок в отношении только него, как при обыкновенной краже или убийстве; нет, это, прежде всего посягательство на общий мир, презрение к закону, восстание против государственного порядка. Дуэлисты хотят управлять сами собой, глумиться над верховной властью страны, где живут»,- заметил в свое время Дюпен - старший, обер-прокурор кассационного суда в Па­риже в своем заключительном слове на одном из судебных процес­сов.

На этом суждении и основывает свою концепцию взаимоотно­шений «общественного права» и «личной чести» в очерке «Дуэль» известный русский публицист Влас Дорошевич. Он судит представ­ление о чести, заставляющее людей идти к барьеру, с позиции XX века и считает его губительным предрассудком, пережитком средневековья . Но ведь нельзя же упрекнуть в «дикости нравов», в отсут­ствии «прогрессивных идей» Пушкина, Лермонтова, Герцена, Блока, Белого, дравшихся на дуэли или посылавших ближним своим картель. И, понимая это, Дорошевич обвиняет в дикости и неразвитости , преж­де всего общественные нравы , довлеющие над сознанием цивилизо­ванной личности и понуждающие ее подчиняться общепринятым мне­ниям. «Отказаться от дуэли,- замечает Герцен,- дело трудное и тре­бует или много твердости духа или много его слабости... До этой святыни, поставленной дворянской честью и военным самолюбием, редко кто смеет касаться, да и редко кто так самобытно поставлен, чтоб безнаказанно мог... принять на себя нарекание в трусости».

Многим понятна дикость и бессмысленность этого кровавого спо­соба разрешения конфликтов. Но звучит в сознании роковое слово «честь», отрезая все пути к отступлению. Ни самые настойчивые увещания, ни строжайшие правительственные запреты, ни даже казни, применяемые в некоторых странах в разные времена против дуэлянтов, не могли остановить желающих защитить свою честь с оружием в руках. Единственным средством, позволяющим остановить это повальное безумие, утверждал Дорошевич (и многие другие авторы работ о дуэли, на которые и ссылается публицист и которых было написано к началу нашего века многие сотни), мо­жет быть лишь такое общественное мнение , такое общество, кото­рое способно взять на себя защиту чести и достоинства граждани­ на , осудить дуэль как дело подлое и недостойное порядочного человека.

Если определяющим моральный кодекс личности понятием в аристократическом обществе была честь, то в эпоху буржуазную иерар­хия нравственных ценностей основывается уже совершенно на иных началах. Доминирующее положение в ней начинают занимать такие понятия, как «свобода», «равенство», «трудолюбие» и т.д.

Дело, следовательно, не столько в том, что общество с развити­ем буржуазных отношений стало более просвещенным или менее кровожадным (войны, как мы знаем, в эти эпохи не прекращаются, а становятся все более бесчеловечными), а в том, что изменились его представления о нравственных ценностях.

Правда, если следовать логике таких рассуждений, то именно в буржуазном нравственном сознании должно доминировать понятие о чести, так как именно в условиях капитализма личность становит­ся наиболее свободной и независимой от общества. Но дело в том, что по мере развития буржуазного общества отношения между людь­ми, как известно, все более стали определяться как товарные отно­шения . Ценность человека определялась уже не его личными достоин­ствами, а его положением в обществе , в конечном счете, его богат ством.

Но во все времена дуэль была окутана покрывалом романтики; настоящие мужчины проливают кровь за честь... И даже сейчас, когда этот обычай вроде бы отошел в прошлое, многие об этом громогласно сожалеют.

Страсть к дуэлям в мужских сердцах неистребима. Сколько придумано видов дуэли! Например, во время войны за независимость Америки генерал Исаак Путнам получил вызов, но от дуэли на шпагах отказался. Он предложил поставить на бочку с порохом стеариновую свечку и сесть рядом, кто первым поспешит удрать - трус. Генерал уселся у бочки и начал дымить сигарой, но в это время явился секундант противника и с извинением сообщил, что тот отказывается от поединка. Другой американский генерал во время военных действий в 1808 году предложил сопернику гулять вместе по городской стене осажденного города на глазах противника. Кого убьют - тот и проиграл. Убили обоих. Снова Америка, но уже конца XIX века. Некто майор Брайт пришел на дуэль не со шпагой или пистолетом, а с тарелкой, на которой лежали два зеленых яблока, одно из которых он предложил противнику - в то время в тех местах была эпидемия холеры. Противник поспешил отказаться.

Между тем, будем честны, дуэль чаще всего утверждала не столько честь, сколько право сильного. Во все времена, даже «пистолетные», хватало опытных «профессионалов» дуэли, которые убивали своих противников десятками, предпочитая не слишком опытных.

Более того, многие делали это источником заработка: либо напрямую - получая деньги от чьего-нибудь врага за убийство, либо косвенно, как один из самых знаменитых русских бретеров, Федор Толстой-«Американец». Тот был шулером и своим дуэльным искусством ограждал себя от обвинений. В XVIII веке начали пытаться судить и казнить дуэлянтов, которые провоцировали на поединок заведомо слабейших противников, но это были единичные процессы, а бретеров было великое множество.

Пытаясь уйти от «права сильного», в дуэли увеличивали элемент случайности, так что она становилась все ближе к мифической «русской рулетке».

Конечно, далеко не каждый поединок кончался смертью или тяжелым ранением. Чаще всего противники либо мирились, либо промахивались, либо бой до первой крови оканчивался царапиной. Но общественное мнение давило на дуэлянтов, чтобы поединок стал «результативным»: над теми, чья дуэль не окончилась кровопролитием, потешались, и это оказывалось более действенным стимулом, чем страх перед законами.

Да и вправду ли дуэлянты защищали чью-то честь? Если у Пушкина, к примеру, были некоторые основания идти на поединок с Дантесом, то намного чаще причины были совершенно бредовыми - как у того же Онегина. Или как на дуэли Пушкина и Кюхельбекера - на следующий день над ней смеялись оба участника.

Вряд ли кто возьмется утверждать, что и современное нам об­щество, будь то у нас или на Западе, способно защитить честь и достоинство личности. В лучшем случае оно защищает лишь наши имущественные интересы и наказует за уголовное преступление. Дуэ­ли ушли в прошлое совсем не потому, что мы стали цивилизованнее и разумнее или доверили защиту своего достоинства общественному мнению, а потому, что привыкли мириться с утратой чести, потому, что личное благополучие, покой, деньги, должность стали восприни­маться как ценности куда более значительные, чем честь. Разумеется, сама по себе дуэль, как уже говорилось, ни в коей мере не является судом справедливости и не может быть оправдана.

Известный афоризм гласит: «Обезьяна стала человеком, когда, разозлившись на соседа, не взяла палку, а просто его обругала». Это в некоторых случаях и есть мирный выход из ситуации.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ГОРОДА МОСКВЫ ЦЕНТР ОБРАЗОВАНИЯ № 1499

СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА

РЕФЕРАТ

ДУЭЛЬ

В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

ученицы 9 класса «В»

Куприяновой Анастасии Андреевны

Научный руководитель

учитель русского языка и литературы

В.А. Голдаевская

Москва – 2011 г.

Введение. Обоснование выбора темы стр. 2 – 3

История дуэльных поединков стр. 4 – 7

Основная часть.

1. Функции дуэли в художественной литературе стр. 8

   Дуэль Гринёва и Швабрина стр. 9 – 12

   Дуэль Онегина и Ленского стр. 13 – 19

   Дуэль Печорина и Грушницкого стр. 20 – 26

Заключение стр. 27 – 32

Список использованной литературы стр. 33

ВВЕДЕНИЕ

Века уходят неотложно,
Дуэль исчезнет до конца.
И это к лучшему, возможно…
Но, Боже мой, как будет сложно,
Ах, Боже мой, как будет сложно
Призвать к ответу наглеца,
Призвать к ответу наглеца!

Песня Арамиса из к/ф

«Д Артаньян и три мушкетёра»

Мне нужно, чтобы моё имя и честь

были неприкосновенны во всех уголках России.

А.С. Пушкин

Тему своего реферата – «Дуэль в русской литературе» – я выбрала неслучайно. Жестокие (дикие, циничные?) нравы нашего времени заставляет обратить внимание на защиту чести и достоинства человека.

Честь... К сожалению, сегодня мы не слишком часто слышим это слово. Говорят, что оно утратило для людей XXI века своё истинное значение, превратившись в набор бессмысленных звуков. И хотя иногда мы произносим его, чаще – чтобы сделать эффектными высокопарные речи и придать им красоту и изысканность, но, увы, слишком редко задумываемся над тем глубоким смыслом, которое это слово обозначает. А ведь раньше, во времена доблестных рыцарей и прекрасных дам, предпочитали расстаться с жизнью, нежели потерять честь. Да что вспоминать о благородном короле Ричарде Львиное Сердце и его верном оруженосце Айвенго! Сто семьдесят лет назад А.С. Пушкин вышел к барьеру, чтобы защитить доброе имя (=достоинство) своей семьи, и погиб, но от своих слов: «И первый клад мой честь была » – не отступился…

Сегодня же в ответ на неприкрытое хамство мы слышим «дельные» советы: «Не связывайся! Себе дороже будет!» Получается, что можно оскорблять человека и не нести при этом справедливого наказания. Выходит, что можно безнаказанно втаптывать в грязь имена тех, кто не может в силу ряда причин постоять за себя и дать сдачи. Вот и наблюдаем мы ежедневно чудовищные картины нравственной деградации: женщинам в общественном транспорте не уступают место, старикам не помогают донести тяжёлые сумки, в ответ на справедливое замечание несётся поток сквернословия…

Когда я вижу подобные унизительные сцены, мне хочется крикнуть: «Вернись, благородное время!» Может быть, кто-то не поверит, но я действительно хочу, чтобы возродились дуэли. Наверное, только так можно «призвать к ответу наглеца »…

Конечно, не для меня одной незапятнанная честь является важнейшим достоинством человеческой души и составляет главную ценность человеческой жизни. Я хочу верить, что таких людей, для которых это слово исполнено глубокого смысла, в тысячу раз больше, чем тех, для кого оно потеряло цену.

Приступая к работе над рефератом, я поставила перед собой ряд задач:

Познакомиться со значением слова «дуэль».

Рассказать о дуэли как единственно возможном способе защиты оскорблённой чести и униженного достоинства.

Определить, опираясь на русскую классическую литературу, место дуэльных поединков в композиции произведений.

Выяснить, оказывает ли влияние дуэль на дальнейшую судьбу литературных героев.

Обозначить причины, по которым один из противников допускал сознательные нарушения в дуэли.

Доказать, что чувство чести не может устареть и не может быть заменено ни какие другие современные понятия.

ИСТОРИЯ ДУЭЛЬНЫХ ПОЕДИНКОВ

Наверняка, никто из нас не сдастся

И до последнего останется стоять,

Пока курок он может нажимать

И танцевать в священном боя танце…

Е.Евтушенко

Дуэль – одно из самых загадочных явлений русской жизни. Подобно французскому балету и итальянской опере она относится к таким заимствованиям, которые очень быстро стали русской национальной особенностью. История русской дуэли XVIII – XIX веков – это история человеческих трагедий, мучительных смертей, высоких порывов и нравственных падений.

Слово «дуэль », согласно В.И. Далю, имеет два значения:

Первое, широкое: «Единоборство, поединок ».

Второе, более узкое: «Условный поединок, с известными уже обрядами по вызову ».

Аналогичную трактовку этого слова мы находим в толковом словаре С.И. Ожегова: «…в дворянском обществе: вооружённая борьба двух противников в присутствии секундантов как способ защиты чести» ; и «борьба, состязание двух сторон» .

В своем изначальном, классическом понимании ДУЭЛЬ – это «происходящий по определённым правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесённого оскорблением…, играющий социально-знаковую роль ».

Известно, что в Россию дуэль как обычай пришла с Запада. Но и там она существовала не вечно. Время зарождения классической дуэли в Западной Европе можно отнести к эпохе позднего средневековья, примерно к XIV веку.

Дуэль имеет свою историю. Её истоки отыскивают в рыцарских турнирах, типичных для европейского средневековья; тогда рыцари затевали поединки ради демонстрации мужества и силы – и, как правило, во имя Прекрасной Дамы. Противники большей частью не испытывали друг к другу никакой вражды, мало того: они могли быть незнакомы между собой и могли выступать инкогнито, т.е. в масках. Победителя увенчивали наградой. Считалось, что победа одерживается не силой оружия, а могуществом правды: сам Бог осуждает виновного и помогает правому. Поражение лишь служило решающим доказательством вины и предполагало дальнейшее наказание в соответствии с тяжестью содеянного. Имя побеждённого покрывалось позором и бесчестьем. С течением времени рыцарство утратило свой авторитет, но обычай открытого поединка сохранился, хотя функция его изменилась.

Считается, что родина дуэли – Италия. Для молодых знатных итальянцев средством отмщения мнимых и настоящих обид всё чаще становился бой с оружием в руках, правила которого были весьма далеки от рыцарских. Итальянцы называли его «поединком в кустарнике» или «схваткой хищников». Первое название указывало на уединенность места, где происходило «выяснение отношений». Второе название отражает суть такого боя: драться до смерти и без пощады. Противники встречались без свидетелей. Никакого защитного снаряжения не предусматривалось: дуэлянты вооружались лишь шпагой и «дагой» (кинжалом для второй руки). Впрочем, не возбранялось и обматывать руку плащом, чтобы защищаться от рубящих ударов.

Особенно широко дуэль распространилась во Франции в период гражданских войн и Фронды. Дуэль быстро вошла в моду как в столице, так и в провинции. Дрались все – от профессиональных солдат-простолюдинов и студентов университетов до дворян и титулованных особ. Участие в поединке стали считать хорошим тоном, для молодых дворян он стал своего рода экстремальным спортом, опасным развлечением, способом обратить на себя внимание. Французы привнесли в поединок новшества, в том числе участие секундантов. Те, с одной стороны, следили за соблюдением правил, но могли и вмешаться в столкновение. Ссора двух заносчивых дворян по пустяковому поводу могла теперь перерасти в настоящее сражение, в котором иногда участвовало по дюжине человек с каждой стороны. Только за 20 лет правления Генриха IV (1589-1610) на дуэлях, по подсчётам современников, погибло от 8 до 12 тысяч французских дворян. За это же время участникам столкновений было выдано 7 тысяч королевских «прощений».

Мотивы и поводы для дуэли

Если дворянин считал, что его чести или чести его близких нанесено оскорбление, то он мог послать обидчику письменный вызов (картель) либо передать его устно: как лично, так и через секунданта. Повод для вызова мог быть также самым незначительным - «уместиться на лапке мухи », как писали современники о дуэли барона Луи де Клермон де Амбуаз де Бюсси. Однажды он дрался, поспорив о форме узора на шторах. А Франсуа де Монморанси-Бутвиль вызвал человека на дуэль только за то, что одна дама назвала того более ловким, чем он. Дрались из-за места в церкви, на балу или королевском приёме, поспорив, чья охотничья собака лучше, чьи земли плодороднее. Честь дамы, например, следовало отстаивать всегда. Формальным поводом для дуэли, как правило, служило обвинение во лжи.

Дуэльные правила

Чётких дуэльных правил не существовало, да и не могло существовать, т.к. дуэли были запрещены законом. Первые дуэльные правила не особо ограничивали противников. Они допускали использование бросков и захватов, удары ногами и руками, – словом, весь арсенал уличной драки. Впрочем, крайне подлым считалось бросать в глаза противнику землю или засыпать ему рот песком.

Постепенно дворянские представления о благородстве проникли и в дуэльный кодекс. Теперь победа могла достигаться только посредством оружия, поскольку удар «голой рукой» бесчестил дворянина. Знати не пристало драться «как каким-то мужланам». Безусловно, запрещался захват чужого оружия. Если картель передавал друг вызывающего на дуэль, то он становился секундантом. Допускалось и его участие в поединке. Одновременно он являлся гарантом чести вызвавшего на дуэль, т.е. ручался, что в указанном месте ждет дуэль, а не засада. Поэтому, если вызов передавался через лакея или слугу, получивший его имел полное право или отказаться от поединка, или самому назначить его место.

Дуэль в России

Предположительно первой дуэлью в России можно считать поединок, состоявшийся в 1666 году в Москве между двумя наёмными иностранными офицерами – шотландцем Патриком Гордоном (впоследствии петровским генералом) и англичанином майором Монтгомери. Но в то время в среду русских этот обычай ещё не проник. Тем не менее, единичные случаи заставили царевну Софью (сестру Петра Первого) в указе от 25 октября 1682 года, разрешившем всем служилым людям Московского государства носить личное оружие, оговорить запрет на поединки. Петр Великий, сторонник европейского образа жизни, резко выступил против дуэлей, запретив их жестокими законами. Но, к сожалению, не смог остановить «дуэльной лавины», захлестнувшей страну.

Представители старшего поколения отнеслись к дуэлям с осуждением. Д. И. Фонвизин в «Чистосердечном признании в делах и моих помышлениях» вспоминал, что его отец считал дуэль «делом противу совести » и поучал его: «Мы живём под законами, и стыдно, имея таковых священных защитников, каковы законы, разбираться самим на кулаках или на шпагах, ибо шпаги и кулаки суть одно, и вызов на дуэль есть не что иное, как действие буйной молодости ». Вспомним также, как отчитывал Петра Гринёва, героя пушкинской «Капитанской дочки», за поединок со Швабриным его отец Андрей Петрович Гринёв в своем письме: «...собираюсь до тебя добраться да за проказы твои проучить тебя путем как мальчишку, несмотря на твой офицерский чин: ибо ты доказал, что шпагу носить еще недостоин, которая пожалована тебе на защиту отечества, а не для дуэлей с такими же сорванцами, каков ты сам ».

И, тем не менее, дуэли постепенно все более проникали в среду русской дворянской молодежи. И причиной здесь был не столько «дух буйной молодости », в чём неодобрительно укоряли детей законопослушные отцы, сколько формировавшееся чувство чести и личного достоинства, складывавшееся постепенно, с развитием образования и сословного воспитания, и усиливавшееся с каждым новым поколением. Дворянская молодежь, по-прежнему верная присяге и престолу, не допускала при этом вмешательства государства в дела чести. Позднее эту формулу ёмко и сжато выразил генерал Корнилов в своем жизненном кредо: «Душа - Богу, сердце - женщине, долг - Отечеству, честь - никому ».

Своего апогея (высшей точки) дуэли достигли в первой половине XIX века. Запрещение дуэлей было вновь подтверждено в изданных при Николае I «Своде законов уголовных» 1832 года и «Уставе военно-уголовном» 1839 года, обязывавшем воинских начальников «стараться примирять ссорящихся и оказывать обиженному удовлетворение взысканием с обидчика ». Николай I сам относился к дуэлям с отвращением, известны его слова: «Я ненавижу дуэль. Это - варварство. На мой взгляд, в ней нет ничего рыцарского ». Именно на 20-40-е годы XIX века приходятся громкие дуэли Пушкина с Дантесом, Рылеева с князем Шаховским, Грибоедова с Якубовичем, Лермонтова с поручиком Мартыновым.

И ничто властям в борьбе против дуэлянтов не помогало! Ни перевод в действующую армию на Кавказ (как это было с Лермонтовым за дуэль с де Барантом), ни – в случае смертельного исхода – разжалование из офицеров в рядовые (как это было с Дантесом после дуэли с Пушкиным). Более того, дуэли в России отличались исключительной жесткостью условий:

дистанция колебалась от 3 до 25 шагов (чаще всего 15 шагов),

встречались даже дуэли без секундантов и врачей, один на один,

нередко дрались до смертельного исхода,

порой стрелялись, стоя поочередно спиной у края пропасти, чтобы в случае попадания противник не остался в живых (вспомним дуэль Печорина и Грушницкого в «Княжне Мери»).

Парадокс: когда наконец-то количество дуэлей в России пошло на спад благодаря жёстким мерам правительства, 1894 году, в самом конце царствования Александра III, поединки были … официально разрешены! Как следствие, их количество вновь резко возрастает. Для сравнения: с 1876 по 1890 год до суда дошло лишь 14 дел об офицерских дуэлях (в 2 из них противники были оправданы); с 1894 по 1910 год состоялось 322 дуэли. Ежегодно происходило от 4 до 33 поединков в армии (в среднем - 20). По данным генерала Микулина, с 1894 по 1910 год в офицерских дуэлях участвовали в качестве противников: 4 генерала, 14 штаб-офицеров, 187 капитанов и штабс-капитанов, 367 младших офицеров, 72 штатских. Из 99 дуэлей по оскорблению 9 окончились тяжёлым исходом, 17 - лёгким ранением и 73 - бескровно. Из 183 дуэлей по тяжёлому оскорблению 21 окончилась тяжёлым исходом, 31 - лёгким ранением и 131 - бескровно.

Сохранилась дуэль и в начале XX века. Илья Эренбург в своих воспоминаниях «Люди, годы, жизнь» описывает дуэль между двумя известными поэтами – Николаем Гумилёвым и Максимилианом Волошиным, поводом к которой послужил один из розыгрышей, на которые Волошин был большой мастер; в ходе поединка Волошин выстрелил в воздух, а Гумилёв, считавший себя оскорблённым, промахнулся. Кстати, выстрел в воздух допускался только в случае, если стрелял вызванный на дуэль, а не тот, кто вызвал - в противном случае дуэль не признавалась действительной, а лишь фарсом, поскольку при этом ни один из противников не подверг себя опасности.

Затем наступили иные времена. Лучшие представители русской интеллигенции и офицерства с их щепетильными понятиями о личной чести оказались на чужбине. В пролетарском государстве такие понятия, как честь и долг, поначалу вообще были объявлены пережитками эксплуататорского прошлого. На смену дуэлям пришли доносы, на смену благородству пришли фанатизм одних и расчётливость других.

ФУНКЦИИ ДУЭЛИ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Не важно то, что вас нечаянно задели,
Не важно то, что вы совсем не из задир,
А важно то, что в мире есть еще дуэли,
На коих держится непрочный этот мир.

Не важно то, что вы в итоге не убиты,
Не важно то, что ваша злось пропала зря,
А важно то, что в мире есть еще обиды,
Прощать которые обидчику нельзя.

Не важно то, что вас мутит от глупой позы,
Не важно то, что вы стреляться не мастак,
А важно то, что в мире есть ещё вопросы,
Решать которые возможно только так.

Не важно то, что для дуэли нет причины,
Не важно то, что ссора вышла из-за дам,
А важно то, что в мире есть ещё мужчины,
Которым совестно таскаться по судам.

Леонид Филатов

Писатели XIX века воспринимали дуэль как единственный и во многом естественный способ отстоять свою честь, своё дворянское и офицерское достоинство. Однако весьма часто в произведениях этого времени всё же прослеживается мысль о бессмысленности и жестокости дуэли.

С какой же целью писатели и поэты позапрошлого столетия использовали мотив дуэли в своих произведениях? По мнению критиков, в художественной литературе дуэль могла выполнять несколько важных функций:

Во-первых, дуэль как элемент композиции художественного произведения чаще всего определяла кульминацию (высшую точку развития) книги.

Во-вторых, дуэль служила поворотным пунктом в судьбах главных героев произведения.

В трёх произведениях XIX века – романах А.С. Пушкина «Капитанская дочка» и «Евгений Онегин», а также в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» – тема дуэли звучит с особой силой. В этих книгах дуэль выступает своего рода «лакмусовой бумажкой», психологическим тестом на честь и совесть, благородство и порядочность. С её помощью анализируется поведение главных героев в этой экстремальной ситуации, она «ломает» судьбы и характеры персонажей, заставляет их иначе (по-взрослому, что ли?) относиться к окружающим и ценить чужую жизнь. Рассмотрим подробнее три дуэльных поединка, где герои выходят к барьеру, защищая честь Прекрасных Дам.

ДУЭЛЬ ГРИНЁВА И ШВАБРИНА

Береги честь смолоду…

А.С. Пушкин, «Капитанская дочка»

Роман А.С. Пушкина «Капитанская дочка» рассказывает об исторических событиях конца восемнадцатого века. В это время Россия была охвачена Пугачевским восстанием. Но главным для автора было не только стремление рассказать об этом событии, но и – а это самое главное – показать, как ведут себя люди в нестандартных, неординарных ситуациях, в моменты наивысшего напряжения, в том числе – во время дуэли.

Пушкин не случайно выбрал эпиграфом к книге пословицу: «Берегите честь смолоду ». Кто-то из героев всю жизнь следует этому правилу, а кто-то готов пожертвовать принципами, достоинством и честью ради спасения своей жизни. Главными героями произведения являются два офицера, оказавшиеся по воле судьбы в Белогорской крепости. Проследив за их судьбами, мы сможем понять, что значит честь офицера, человеческое достоинство, и выяснить, какие причины послужили поводом к поединку, занимающему не последнее (хотя и не главное, как в «Евгении Онегине») место в этом романе.

В первой части рассказывается о детстве Петруши Гринёва и приезде в Белогорскую крепость, где воспитание мальчика было доверено гувернёру-французу и крепостному Савельичу. «Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками », – рассказывает Гринёв о своём детстве. Ещё совсем юного Петра Андреевича суровый отец отправляет служить Отчизне. Причём служить не так, как это было принято среди дворян того времени – в Петербурге, среди светской знати, балов, бильярда и шампанского, а служить по-настоящему – в богом забытой Белогорской крепости, что находилась на границе киргизских степей.

Покинув родной дом, Гринёв ведёт разгульный образ жизни, не задумываясь о завтрашнем дне, хотя подчас стыдится своего поведения и даже просит иногда прощение у Савельича. Но события, происшедшие в Белогорской крепости, заставили его переосмыслить свой образ жизни, найти для себя новые ценности и цели.

В крепости Гринёв знакомится со Швабриным. О его жизни почти ничего не известно, лишь то, что он попал в крепость из-за дуэли. Швабрин умён, возможно, получил хорошее образование, но у читателей почему-то он сразу вызывает антипатию. Возможно, одна из причин этой нелюбви кроется в том, что Швабрин переведён в Белогорскую крепость за «смертоубийство » (на дуэли в столице заколол поручика). А другая причина в том, что за пять лет службы в крепости Швабрин так и не сумел приобрести настоящих друзей: недаром он сразу пытается наладить приятельские отношения с приехавшим Гринёвым. Швабрин, несомненно, образованнее Гринёва; он был даже знаком с творчеством В.К. Тредиаковского (крупнейшего поэта тех лет). Швабрин язвителен и насмешлив, он пытается осмеять всё и всех вокруг себя. Именно поэтому Гринёву становится все труднее и труднее с ним общаться: «Со Швабриным виделся я каждый день; но час от часу беседа его становилась для меня менее приятною. Всегдашние шутки его насчёт семьи коменданта мне очень не нравились, особенно колкие замечания о Марье Ивановне ».

Гринёв влюбляется в дочку начальника крепости – Машу Миронову, пишет ей стихи. И показывает свои «творения» Швабрину. А хитрый и расчётливый Швабрин критикует эти стихи и смеётся над ними: «Тут он взял от меня тетрадку и начал немилосердно разбирать каждый стих, каждое слово, издеваясь надо мной самым колким образом ».

Причина такого язвительного поведения более чем проста. Всё дело в том, что Швабрин тоже влюблён в Машу, некогда сватался к ней, но получил отказ. Поэтому соперник ему ни к чему. Швабрин – подлый человек. За спиной Маши он отзывается о ней как о «совершенной дурочке ». По сути, эти грязные сплетни – месть девушке за отказ. Но как может дворянин, офицер мстить слабой девушке? Это не соответствует дворянскому кодексу чести. По мнению А.С. Пушкина и его героя Петра Гринёва, дворянин, мстящий женщине, не достоин уважения. Поэтому Гринёв, будучи дважды оскорблённым (за себя и за Машу), вызывает Швабрина на дуэль.

Читателю кажется удивительным, что такая простая девушка, как Маша Миронова, могла вызвать к себе интерес у Швабрина. Очевидно, скромное изящество, чуткость и нежность Маши показались Швабрину вполне достойными внимания. Отказ Маши ранит самолюбие Швабрина и делает невозможным продолжение с ней каких-либо отношений. Надо ли говорить, что счастливый влюблённый Петр Гринёв быстро становится врагом Швабрина. И это враждебное чувство неприятия будет заметно буквально до последних страниц романа, в том числе – во время поединка.

Нужно отметить, что сам «процесс» подготовки к поединку изображается в романе несколько иронически, хотя описание самой дуэли лишено какой бы то ни было насмешки и даже намёка на неё (ведь дуэль – это бой за честь дамы, тут не до шуток!). Ирония начинается с эпиграфа к главе «Поединок», взятого из стихотворения Княжнина:

Ин изволь и стань же в позитуру.

Посмотришь, проколю как я твою фигуру!

А.С. Пушкин достаточно подробно описывает события, предшествующие дуэли. В глазах Петра Гринёва подготовка к поединку и поиск секунданта выглядят крайне важными, ибо ему не до смеха – он впервые выходит к барьеру! Но А.С. Пушкин намеренно снижает напряжённость момента с помощью ярких бытовых деталей. Так, кандидат в секунданты изображается в самой «не-боевой», даже домашней обстановке: Иван Игнатьич сидит «с иголкою в руках » и «нанизывает грибы для сушения на зиму »! Каким бы хорошим человеком ни был этот старый офицер, он совершенно не годится на роль секунданта. С этим утверждением трудно поспорить. Ни в одном другом произведении такого «одомашненного», благообразного, миролюбивого секунданта мы больше не встретим. Как тут не вспомнить бретёра Зарецкого, «картёжной шайки атамана », но отнюдь не заготовителя грибов на зиму. Или щепетильного доктора Вернера из романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Этого язвительного Мефистофеля (демона зла, так Вернера за глаза называла молодёжь на водах) невозможно представить с иголкой в руках!

Да и реакция на предложение Гринёва исполнить ответственную роль секунданта вызвала у Ивана Игнатьича более чем странную реакцию: он «вытаращил свой единственный глаз ». Почему? Да потому, что старый офицер – человек другой эпохи, когда дуэльный кодекс ещё в полном объёме не сложился. Для Ивана Игнатьича слово «дуэль» – это синоним слова «драка». Для старого офицера поединок ничем не отличается от парного боя во время войны. Только он бессмыслен и неправеден, ибо дерутся свои. По его мнению, драться нужно только с врагами и на войне.

Иван Игнатьич (и этот факт тоже необходимо отметить) абсолютно не понимает причин, которые привели Гринёва и Швабрина к барьеру. Слово «оскорбление» он меняет на глагол «побранились » и делает логичный для себя (но не для Гринёва!) вывод: «Велика беда! Брань на вороту не виснет. Он вас побранил, а вы его выругайте; он вас в рыло, а вы его в ухо, в другое, в третье – и разойдитесь; а мы уж вас помирим ». Иван Игнатьич предлагает дворянину Петру Гринёву мужицкий кулачный бой: «…он вас в рыло, а вы его в ухо, в другое ». Старик искренне считает, что подобное выяснение отношений может закончиться миром: «…а мы уж вас помирим ». Для него ничего нет страшнее убийства человека: «…доброе ли дело заколоть своего ближнего, смею спросить ?» Хотя, нужно отметить, к Гринёву он намного добрее, чем к Швабрину: «И добро б уж закололи вы его: Бог с ним, с Алексеем Иванычем; я и сам до него не охотник. Ну, а если он вас просверлит? На что это будет похоже? » Пришлось Петру Гринёву объяснять старику, зачем нужна эта дуэль: «Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич всё никак не мог меня понять ». Старый офицер не может понять смысла дуэли, ибо она не входит в систему его представлений о нормах воинской жизни. Мало того, «благоразумный поручик » (так его иронично называет А.С. Пушкин) чуть не предал Гринёва: он захотел непременно доложить о поединке коменданту: «Воля ваша, - сказал он. - Коли уж мне и вмешаться в это дело, так разве пойти к Ивану Кузмичу да донести ему по долгу службы, что в фортеции умышляется злодействие, противное казённому интересу...» Я испугался и стал просить Ивана Игнатьича ничего не сказывать коменданту; насилу его уговорил; он дал мне слово, и я решился от него отступиться» .

Дуэль всё же состоялась, ибо честь дворянина была задета. Гринёв – человек новой, по сравнению с Иваном Игнатьичем, эпохи – не смог бы удовлетвориться словесной руганью (это было ниже достоинства офицера) и тем более – дракой на кулаках «в рыло и ухо ».

Вечер накануне поединка также изображается А.С. Пушкиным с лёгкой долей мягкой иронии. Мы видим Петра Гринёва в доме у коменданта и понимаем, что этот почти мальчик, совсем недавно произведённый в офицеры, по-человечески боится дуэли: «Я старался казаться весёлым и равнодушным, дабы не подать никакого подозрения и избегнуть докучных вопросов; но, признаюсь, я не имел того хладнокровия , которым хвалятся почти всегда те, которые находились в моём положении ». Но отступить от задуманного Гринёв уже не мог, поскольку это дало бы Швабрину право назвать его трусом.

Как уже было сказано, для Гринёва эта дуэль была первой в жизни, для Швабрина – одна из череды похожих поединков (за один он был отправлен из столицы в Белогорскую крепость). Юный Гринёв, как мне кажется, был не очень хорошо знаком с законами дуэли, иначе он бы сразу понял, что коварный Швабрин сознательно нарушает многие из них:

Предлагает провести поединок без секундантов («Зачем нам секунданты, - сказал он мне сухо, - без них обойдемся» ).

Настаивает на второй дуэли.

Наносит предательский удар шпагой в спину, в то время как Гринёва окликает слуга (такой удар не достоин дворянина, человека чести и достоинства, это подлый удар).

Получается, что для Швабрина важнее не просто получить в ходе дуэли сатисфакцию (т.е. удовлетворение), а именно убить противника. Позже (скажу об этом вскользь) Швабрин напишет тайный донос родителям Гринёва о поединке и так (!!!) расскажет о событиях, что отец Петра запретит сыну даже думать о браке с Марьей Ивановной.

Поединок завершился бы купанием Швабрина в реке, куда загонял его побеждающий Гринёв, если бы не внезапное появление Савельича. И вот тут отсутствие секундантов позволило Швабрину нанести подлый удар. Иного выхода, как мне кажется, у Швабрина не было. Он думал, что с лёгкостью расправится с юнцом, в котором «не ожидал найти столь опасного противника ». Однако просчитался: Гринёв оказался не только счастливее своего соперника в любви, молодой офицер «был сильнее и проворнее » Швабрина.

Мне искренне жаль, что эта дуэль окончилась именно так, как-то бесславно и безрезультатно: порок и зло не были наказаны, а добродетель не восторжествовала. Мерзавец Швабрин не получил по заслугам: он лишь искупался в реке и посидел какое-то время «в хлебном магазине под караулом, а шпага его полежала под замком у Василисы Егоровны ».

Тогда зачем же А.С. Пушкин включил этот эпизод в роман? Сцена дуэли выполнила в «Капитанской дочке» важную роль: она помогла автору показать характеры главных героев в экстремальной ситуации, ибо в ту минуту, когда ты дерёшься не на жизнь, а на смерть, лукавить невозможно . В это мгновение с человека срываются все маски, и мы видим его истинное лицо: отважный предстаёт храбрецом, подлец и негодяй – трусом.

Значит, не напрасно эпиграфом к повести «Капитанская дочка» А.С. Пушкин поставил пословицу «Береги честь смолоду ». Именно такой наказ дал отец главного героя своему сыну, Петру Андреевичу Гринёву, отправляя его на военную службу. Несмотря на юношеское легкомыслие и неопытность, Гринёв сумел остаться верным отцовскому завету даже во время дуэли. Достойное поведение главного героя контрастно оттеняет коварные поступки Швабрина, который слишком часто ведёт себя подло и эгоистично, забывая о чести и долге.

Проанализировав сцену дуэли, мы поняли, что Гринёв и Швабрин – это герои-антиподы, это носители двух принципиально разных мировоззрений. Для Швабрина слово «честь» – пустой звук. Он очень боится расстаться с жизнью и готов на всё (даже подлость) ради своего спасения. Впоследствии, как мы увидим, им будет забыта присяга, данная государыне, забыты все идеалы и традиции дворянства. Поединок помог нам убедиться и в том, что Пётр Гринёв – это человек чести, способный совершать во имя любви благородные и безумные поступки. Эти прекрасные качества А.С. Пушкин особенно высоко ценил в старинном русском дворянстве.

ДУЭЛЬ ОНЕГИНА И ЛЕНСКОГО

Дуэль Онегина и Ленского – самый трагичный и самый загадочный эпизод романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Почему? Да потому, что оба дуэлянта не были хладнокровными убийцами ни по характеру, ни по сложившейся ситуации. Онегин – в лучшем случае «учёный малый, но педант », однако он не хладнокровный убийца и бретёр. В романе нет указаний на это. Владимир Ленский – второй участник этого поединка – наивный поэт и мечтатель, также не производит впечатления завзятого стрелка. Но трагичный финал нелепого события, пережитый героем романа как драма личного порядка, а также искреннее сожаление автора о гибели «юного поэта » заставляют более внимательно рассмотреть шестую главу романа. В связи с этим возникает три вопроса:

Во-первых, в чём причина столь необъяснимого поведения Евгения Онегина перед дуэлью и во время её?

Во-вторых, почему Онегин, личность независимая и даже дерзкая, признает навязанное ему Зарецким поведение, теряет волю и становится куклой в руках безликого ритуала дуэли?

В-третьих, что послужило причиной дуэли между двумя – «пусть и от делать нечего !» – друзьями?

Ведь поначалу всё складывалось как нельзя лучше: Ленский познакомил Онегина с семейством Лариных, уговорил Евгения поехать вместе с ним на именины Татьяны (тем более, что он ничего не знал ни о письме Татьяны к Онегину, ни об их объяснении в саду). Ради этого Ленский и уверил Евгения, что будет чисто семейный праздник в узком кругу «своих», что посторонних на именинах не предвидится. Что это? Невинная ложь? Но ведь Ленский прекрасно знал, что Онегин терпеть не может соседей-помещиков с их убогими, нудными разговорами «о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне », что, нарушая все приличия, Онегин демонстративно игнорирует их и в открытую уезжает на «донском жеребце», «лишь только вдоль большой дороги заслышит их домашни дроги » (т.е. стук колёс помещичьих экипажей). Но Ленскому так хотелось сделать приятное Лариным, что он от чистого сердца немножко обманывает друга и не придаёт этому обману никакого значения. А между тем с этих случайно брошенных слов: «И, никого, уверен я!» – начнётся конфликт, который приведёт, в конце концов, к гибели Ленского, к трагедии Онегина, к несчастью Татьяны…

Нетрудно представить, каково было Онегину неожиданно попасть «на пир огромный», ощутить всю пошлость и ничтожность собравшегося у Лариных местного «элитного» общества. А А.С. Пушкин, мы помним, не жалеет красок, описывая «достоинства» съехавшихся к ним гостей. Увидеть «тамбовского поэта» мосье Трике (говорящая фамилия – «битый палкой», т.е. отовсюду выгоняемый) и услышать его ничтожные куплеты, списанные из позапрошлогоднего журнала, узнать, что главный герой бала – «ротный командир», доложивший, что музыку послал «сам» полковник, – это было слишком для Онегина! А каково ему было оказаться в кругу таких персон, как «уездный франтик Петушков» или «Гвоздин, хозяин превосходный, владелец нищих мужиков»? О чём мог Онегин разговаривать с четой Скотининых, привёзших на бал целый выводок детей «всех возрастов – от тридцати до двух годов»? Мог ли он подать руку отставному советнику Флянову, человеку с убийственной характеристикой: «Тяжёлый сплетник, старый плут, обжора, взяточник и шут»?

Понятно, что вынужденное общение с ними должно было показаться Онегину оскорбительным. В глазах человека, привыкшего к придворным балам и аристократическим раутам, это был просто сброд. Недаром Евгений тут же «стал чертить в душе своей карикатуры на гостей». Но едва ли не больше всего Онегина вывело из себя то, что его посадили на почётное место – «прямо против Тани». Так соседи-помещики, уже давно поженившие Ленского, пытались сами решить судьбу Онегина, не спросив последнего. На чувства Евгения, как и на чувства именинницы (а она, бедняжка, влюблённая в Онегина, едва не упала в обморок!). Такая «нервическая» сцена показалась Онегину пошлой и провинциальной.

Конечно же, месть Онегина была неоправданно жестокой. «Поклявшись Ленского взбесить», он сделал всё возможное для этого. И, надо сказать, добился успехов: 17-летний жених Ольги, взбешённый до предела, уехал с бала, ни с кем не попрощавшись. Конечно, Онегин понял, что был не прав, когда «над любовью робкой нежной так подшутил вечор небрежно », но было уже поздно, так как реакция Ленского была совершенно неадекватной. Ему, романтику-максималисту, человеку крайностей, вдруг представилось, будто Онегин решил всерьёз обольстить его невесту. Даже убедившись, что его опасения напрасны, Ленский продолжает упорствовать:

Он мыслит: «Буду ей спаситель.

Не потерплю, чтоб развратитель

Огнём и вздохов и похвал

Младое сердце искушал…»

Да, шутка Онегина была слишком злой и жестокой. Но главная беда в том, что Ленский придал этой шутке слишком серьёзное значение. Но как бы то ни было – вслед за неуместной шуткой последовал вызов на дуэль.

Иногда говорят, что Онегин не должен был принимать вызов Ленского, что он испугался осуждения того самого общества, которое столь сильно и глубоко презирал. Я с этим утверждением решительно не могу согласиться. Почему?

Во-первых, прямой отказ от дуэли в начале XIX века расценивался в дворянском обществе, как я уже говорила, как трусость и как грубейшее нарушение кодекса дворянской чести. А к этому унижению Онегин был решительно не готов.

Во-вторых, застигнутый врасплох внезапным приездом секунданта Ленского – г-на Зарецкого – Онегин автоматически дал ответ («всегда готов ») на присланный вызов. Отказаться от дуэли – значило бы подорвать свою репутацию и навсегда лишиться самоуважения. Онегин теперь был вынужден защищать свою честь, чтобы его не назвали трусом.

Наверное, конфликт, возникший между Онегиным и Ленским, мог бы быть улажен, если бы не секундант Владимира. Ленский, посчитав себя униженным, обращается с просьбой стать его посредником в дуэли не к кому-нибудь, а к самому известному (причём, не с лучшей стороны!) человеку в тех краях – к Зарецкому. Только незнание людей и жизни, только молодость и неопытность могли стать причиной такого странного выбора:

Зарецкий, некогда буян,
Картёжной шайки атаман,
Глава повес, трибун трактирный…
Бывало, он трунил забавно,
Умел морочить дурака
И умного дурачить славно,
Иль явно, иль исподтишка,
Хоть и ему иные штуки
Не проходили без науки,
Хоть иногда и сам впросак
Он попадался, как простак.
Умел он весело поспорить,
Остро и тупо отвечать,
Порой расчётливо смолчать,
Порой расчётливо повздорить,
Друзей поссорить молодых
И на барьер поставить их ,

Иль помириться их заставить,
Дабы позавтракать втроём,
И после тайно обесславить
Весёлой шуткою, враньём …

И такого крайне непорядочного, подлого человека Ленский захотел видеть своим секундантом! По-моему, это не просто неопытность, это откровенная глупость, не соответствующая возрасту Ленского! О какой дружбе вообще может идти речь, если подумать, на кого Владимир променял Онегина!

В каждом слове А.С. Пушкина о Зарецком звенит ненависть, и мы не можем не разделять её. Уже сама фамилия Зарецкого напоминает о грибоедовском Загорецком и его характеристике: «лгунишка он, картёжник, вор… При нём остерегись: переносить горазд и в карты не садись – продаст! » Поначалу пушкинская характеристика как будто просто продолжает грибоедовскую: «некогда буян, картёжной шайки атаман, глава повес…» - но дальше Пушкин приоткрывает таки глубины мерзости, которые даже герою Грибоедова не снились. Как много можно сказать в двух словах! «Трибун трактирный »! Сколько язвительности и сарказма в этой характеристике! Всё противоестественно, античеловечно в Зарецком, и нас уже не удивляет следующая строфа, в которой выясняется, что и храбрость Зарецкого «злая », что «в туз из пистолета » он умеет попасть, но:

…в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился, смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался в плен: драгой залог!

Многочисленный «умения» Зарецкого – «весело поспорить, остро и тупо отвечать, порой расчётливо смолчать, порой расчётливо повздорить » – подлые и гнусные. А Ленский именно Зарецкому поручает отвезти Онегину «приятный, благородный, короткий вызов, иль картель». Поэтому Онегин, «всем сердцем юношу любя », был вынужден принять вызов Ленского.

Замечу, что сам по себе вызов на дуэль или даже принятие вызова вовсе не означали, что поединок должен был непременно состояться. Вот тут и начинаются серьёзные нарушения в дуэли, которые привели к трагедии – смерти юного романтика Владимира Ленского.

В частности, секундант Ленского обязан был сделать всё возможное для примирения противников. Но Зарецкий, «в дуэлях классик и педант », как его иронически называет А.С. Пушкин, этой прямой обязанности не выполнил ни тогда, когда привёз вызов Онегину:

Зарецкий встал без объяснений;
Остаться доле не хотел,
Имея дома много дел,
И тотчас вышел, -

ни потом, на месте поединка. Он предпочёл «друзей поссорить молодых и на барьер поставить их», хотя всем, кроме восемнадцатилетнего Ленского, было ясно, что никакой кровавой обиды не существует. Зарецкий как будто сознательно игнорировал всё, что могло устранить кровавый исход.

Это именно Зарецкий развёл противников на 32 шага, поставив барьеры на «благородном расстоянии », видимо, шагов в десять, а то и меньше, и не оговорил в условиях дуэли остановку противников после первого выстрела. Таким образом, наш «знаток» дуэльной этики ведёт себя не столько как сторонник строгих правил дуэльного искусства, а как лицо, крайне заинтересованное в скандальном, шумном, а применительно к дуэли – смертельном исходе. Хочу сразу оговориться: правила дуэли нарушают и Зарецкий, и Онегин. Но нарушают по разным причинам. Первый – потому что видит в ней возможность приобрести скандальную известность, второй – чтобы продемонстрировать презрение к истории, в которую он попал против собственной воли и в серьёзность которой не верит.

Мне кажется, Онегин действительно полагал, что поединок (во всяком случае, со смертельным исходом) не состоится: ведь особых оснований для него не было. Поэтому в ночь перед дуэлью в отличие от Ленского он беспечно спал. Утром же, всерьёз задумавшись о последствиях дуэли, Онегин предпринял все возможные меры, чтобы этот поединок был отменён.

Вот как комментирует эту ситуацию известный учёный-пушкинист Юрий Михайлович Лотман в своих статьях о «Евгении Онегине» и о русской культуре: «Онегин опоздал на место дуэли более чем на час – по всем дуэльным правилам опоздание больше чем на четверть часа не допускалась – поединок считался не состоявшимся. Онегин уже прямо рисковал своей честью – его могли обвинить в том, что он струсил; наконец, в дуэли требовалось социальное равенство не только противников, но и секундантов. Не говоря уже о том, что секунданты не были назначены , стало быть, некому было обговаривать условия дуэли – прямое нарушение! – Онегин прямо на месте предложил в секунданты своего слугу-француза . А это уже прямое оскорбление дворянину Зарецкому».

И уж конечно, в планы Онегина не входило убийство Ленского. Именно поэтому он и выстрелил первым, во время сближения с противником (а не стоя на одном месте!). между тем настоящий дуэлянт (а мы можем предположить, что Онегин не раз участвовал в поединках), стремящийся к кровавому исходу, предпочёл бы дать возможность сначала выстрелить противнику, а потом подозвать его к барьеру и хладнокровно стрелять по неподвижной мишени:

Свой пистолет тогда Евгений ,
Не преставая наступать,
Стал первый тихо подымать .
Вот пять шагов ещё ступили,
И Ленский, жмуря левый глаз,
Стал также целить - но как раз
Онегин выстрелил ...

Об этом также пишет Ю.М. Лотман: «Онегин стрелял на ходу – не потому, что он боялся выстрела противника, – он торопился потерять своё право первого выстрела, причём в самых невыгодных для себя обстоятельствах. Пистолеты Лепажа прекрасно «прилажены» по руке – говорят, они так удобно в руку, как будто служат её естественным продолжением, и они бьют почти без промаха, но это если стрелять с места. На ходу даже опытный стрелок практически никогда не попадёт в цель ».

Люди, знакомые с дуэльной практикой, это прекрасно понимали. Так, А.И. Герцен заметил, что Онегин трепетно относился к юноше, по-своему любил Ленского и, «целясь в него, не хотел даже ранить ». Но, так как откровенный выстрел вверх или в сторону противоречил правилам дуэли, Онегин, очевидно, целился в ногу Ленскому, но «Лепажа стволы роковые » на этот раз сыграли злую шутку: пистолет дал осечку. Не случайно Онегин так был потрясён трагическим исходом поединка.

Прочитав шестую главу романа А.С. Пушкина, мы убедились, что дуэль в онегинскую эпоху имела строгий ритуал. Люди, участвующие в ней, действовали не по своей воле, несмотря на некую браваду и показное хладнокровие, они подчинялись раз и навсегда установленным правилам. Это стало главной причиной того, что общество, которое презирал Онегин, всё-таки оказалось властно над его поступками и душой. Онегин испугался показаться смешным, стать предметом провинциальных сплетен. Таким образом, в сцене дуэли его поведение похоже на маятник: с одной стороны, это колебания между естественными движениями его души, его человеческими чувствами к Ленскому, а с другой – страх прослыть шутом и трусом, нарушив условные нормы поведения у барьера.

А что же юный поэт, «погибший в самом цвете лет »? Что мог бы сделать для мира Владимир Ленский, если бы не был убит на дуэли? А.С. Пушкин, прощаясь с Ленским, тоже думал о его возможной судьбе: красавец, молодой, почитатель Канта … Ленский мог бы со временем стать философом, учёным или поэтом:

Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рождён;
Его умолкнувшая лира
Гремучий, непрерывный звон
В веках поднять могла.
Поэта, Быть может, на степенях света
Ждала высокая ступень…

Ведь сам Пушкин тоже когда-то писал романтические стихи, был легкомысленным и юным. Годы, жизненный опыт сделали бы пылкого юношу мудрее, серьёзнее… Возможно, он нашёл бы свой путь, встретил бы многих замечательных, интересных людей, свою настоящую любовь…

Но я в такой счастливый исход верю с трудом. Да и А.С. Пушкин тоже, ведь автор всё же убивает Ленского, а не дарит ему жизнь. Почему? Ответ прост. В литературе существует такой приём: когда автор не знает, что ему дальше делать с героем, он его просто убивает. Так поступил Дюма с Д`Артаньяном, так Пушкин убил на дуэли Ленского. Причина проста: Пушкин не хотел сохранять жизнь Ленскому и видеть его через двадцать лет толстым и лысым помещиком. Помните, как в романе изображается возможная судьба Ленского, останься он жив?

…поэта
Обыкновенный ждал удел.
Прошли бы юношества лета:
В нём пыл души бы охладел.
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стёганый халат;
Узнал бы жизнь на самом деле,
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел,
И наконец в своей постеле
Скончался б посреди детей,
Плаксивых баб и лекарей.

Как мне кажется, А.С. Пушкин поступил, в некотором роде, достаточно гуманно (если это слово сюда подходит), убив Ленского в юном возрасте…

Дуэль, как и последняя встреча Татьяны и Онегина, – это, без сомнения, две самые сильнейших сцены, которые поражают читателя. Её роковой исход имел страшные последствия для всех героев романа, круто изменил их судьбы.

Для судьбы Онегина, да и всех остальных героев этого романа (Татьяны, Ольги) дуэль оказалась отправной точкой к перемене жизни . Ольга в одночасье лишается жениха, а потом и вовсе уезжает с новым мужем из родного дома. Татьяна поняла, что дуэль навсегда разлучила её с Онегиным. А что же Онегин? Пушкин не даёт нам отчета о психологическом состоянии героя после убийства Ленского: читатель может только догадываться о его переживаниях. Онегин после убийства должен был немедленно оставить своё селенье, «где окровавленная тень ему являлась каждый день ». Да и оставаться в деревне было, видимо, небезопасно: ведь участие в дуэли приравнивалось к тяжкому уголовному преступлению, грозившему серьёзным наказанием. Это событие стало настоящим потрясением для Евгения Онегина, положившим начало его перерождению, переосмыслению всех жизненных ценностей. После дуэли Онегин уезжает в путешествие года на три и возвращается другим человеком. Его ждала роковая встреча с Татьяной, пробудившая глубокое чувство в ранее столь холодной душе, но это всё будет потом.

Дуэль в романе Пушкина выполняет и еще одну очень важную роль. Смерть Ленского символична. Ленский – романтик, и, как романтик, он погибает при столкновении с реальной жизнью. Пушкин в главах, следующих за описанием дуэли, прощается с романтизмом . Прощание это грустное – поскольку это прощание с юностью. И как прекрасна и быстротечна юность, так же прекрасен и романтизм, но он недолговечен – наступает зрелость, а вместе с ней и реализм, ставший для Пушкина основным художественным направлением в его поэзии и прозе зрелого периода.

Так каков же итог этой дуэли? Мне кажется, для Онегина она послужила серьёзным, страшным, но необходимым уроком на всю жизнь . Дорожа своей избранностью и личной независимостью, отучившись в «свете пустом » любить и дорожить дружбой, он стал причиной смерти юноши, которому, в общем-то, не желал зла. Неумение и нежелание считаться с чувствами других людей обернулось для Онегина роковой ошибкой. Но это не могло героя не научить и тому, чего он раньше не умел: страдать, раскаиваться и мыслить …

Но итог из этой дуэли могли бы извлечь и читатели. А.С. Пушкин проводит красной нитью мысль о бессмысленности и жестокости поединков, говорит о ценности каждой человеческой жизни, опровергает наигранное дворянское представление о чести … Хотя… Хотя сам-то он вышел за честь жены к барьеру, сам стрелялся с Дантесом… И это неразрешимый парадокс.

ДУЭЛЬ ПЕЧОРИНА И ГРУШНИЦКОГО

Я хотел испытать Грушницкого;

в душе его могла проснуться искра великодушия,

и тогда всё устроилось бы к лучшему...

М.Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени»

В отличие от роли поединка в романе «Евгений Онегин» А.С. Пушкина, Михаил Юрьевич Лермонтов говорит об иной цели дуэли. В «Герое нашего времени», точнее – в повести «Княжна Мери», – это единственный способ наказать клеветника, для которого не существует понятия чести.

Вообще, дуэль в «Княжне Мери» не похожа ни на какую другую в русской литературе.

Во-первых, потому что поединок обычно исключает любое коварство. Так, Гринёв дерётся со Швабриным до последнего момента честно, Онегин также стреляет в Ленского без обмана. Дуэль – это страшный, трагический способ решения споров, и единственное его достоинство в том, что он предполагает абсолютную честность обеих сторон.

Во-вторых, здесь на дуэль вызывает обидчика не влюблённый герой (как Ленский или Гринёв), а отвергнутый Грушницкий, которому критик С.Шевырёв дал знаковую характеристику: «В полном смысле слова пустой малый, тщеславный, любящий без любви …»

В-третьих, причиной дуэли была не любовь. Здесь в основе дуэли – подлый сговор, основанный на желании опозорить имя честного и глубоко порядочного человека.

Но начнём по порядку.

Итак, в основе сюжета этой повести лежит классический любовный треугольник: она (Прекрасная Дама) и два офицера, претендующие на её внимание. Кто же эти два героя, не желающие ни на йоту уступать друг другу в борьбе за сердце красавицы? Это Печорин и Грушницкий, бывшие сослуживцы, приехавшие на воды после ранения. Они почти одновременно увидели княжну Мери. С этого момента между ними пролегла тоненькая трещинка, которая, в конце концов, превратилась в пропасть.

Но как непохоже их желание добиться внимания Мери! Грушницкий – провинциальный романтик – не на шутку увлекается княжной. Он видит жизнь в какой-то туманной дымке. Ему очень хочется, чтобы жизнь напоминала книжный роман, причём непременно сентиментальный, со вздохами, слёзами, рыданиями и мольбами. Подражая героям популярных книг, он даже прикупает кольцо и вырезает внутри него символичную надпись: «Я стал его рассматривать, и что же?.. мелкими буквами имя Мери было вырезано на внутренней стороне, и рядом - число того дня, когда она подняла знаменитый стакан».

Вечный же враг Печорина – скука – заставляет его приводить княжну в бешенство различными мелкими выходками. Он забавляется с Мери. Ему доставляет удовольствие эта игра, как доставляет удовольствие и наблюдение за развитием отношений Грушницкого и княжны. Обольстить княжну Мери для него не составляло труда. Прошло всего несколько дней, и княжна, прежде на дух не выносившая Печорина, первая призналась ему в любви.

Грушницкий, эта пародия на Печорина, никогда бы не смог добиться таких откровенных признаний ни от Мери, ни от иной женщины. Ему не хватает напористости и самоиронии. Он слишком мягкотел, слишком посредственен и недалёк. Он не обладает такими яркими чертами характера, как его счастливый соперник. Напыщенные речи Грушницкого, его неуёмное желание «драпироваться в необыкновенные чувства », «страсть декламировать » могут произвести только первоначальное впечатление. Но пышные фразы, как заезженная пластинка, начинают повторяться и становятся, в конце концов, просто невыносимыми.

Чем больше княжна увлекается Печориным (ведь с ним ей куда интереснее, чем с простодушным мальчиком), тем шире становится пропасть между ним и Грушницким. Обстановка накаляется, взаимная неприязнь растёт. Пророчество Печорина, что они когда-нибудь «столкнутся на узкой дороге », сбывается: Григорий Александрович вынужден был вызвать бывшего юнкера на дуэль за гнусную клевету.

Заслуживает внимания поведение Печорина и Грушницкого накануне дуэли.

Грушницкий, раз уж мы назвали его романтиком, любителем сентиментальных романов, перед дуэлью мог бы читать книги, писать любовные стихи… Но нет. Это ничтожество выбирает себе иное место в ночь накануне поединка: он идёт в ресторацию. Почему? Ведь это крайне неосмотрительно и очень опасно: утром у не выспавшегося человека может дрожать рука. Но мы знаем, что Грушницкому нечего страшиться, неза­чем волноваться за свою жизнь: заряжен будет только его пистолет... Мучила ли его совесть в ночь перед ду­элью? Неизвестно. Он предстанет перед нами утром, уже готовым к выстрелу, а фактически – к убийству безоружного человека.

М.Ю. Лермонтов недаром подробно не рассказывает о поведении Грушницкого: с подлецом и так всё ясно. Комментарии, как говорится, излишни. Но вот Пе­чорина автор заставляет подробно записать, о чём он думал и что чувствовал в роковую ночь: «А! господин Грушницкий! ваша мистификация вам не удастся... мы поменяемся ролями: теперь мне придётся отыскивать на вашем бледном лице признаки тайного страха. Зачем вы сами назначили эти роковые шесть шагов? Вы думаете, что я вам без спора подставлю свой лоб... но мы бросим жребий!.. и тогда... тогда... что если его счастье перетянет? если моя звезда, наконец, мне изменит? »

Итак, первое чувство Печорина – такое же, как у Грушницкого: желание мести. «Поменяемся ролями », «мистификация не удастся » – вот о чём он заботится. Печорин, в сущности, продолжает свою игру с Грушницким. Он довёл её до логического конца. Но ведь конец этот крайне опасен. На карту поставлена жизнь – и, прежде всего его, Печорина, жизнь! Но герой поразительно легкомысленно относится к своей участи: «Что ж? умереть так умереть: потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно уж скучно ». В этой жёсткой фразе нет даже намёка на кокетство со стороны Григория Александровича. Ему действительно наскучило жить на белом свете…

В ночь перед дуэлью Печорин, как всегда, страшно одинок. С горечью он пишет в своём дневнике: «…И не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а всё живёшь – из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно! » Предельно откровенный дневник Печорина обрывается на этих словах, обрывается в ночь перед дуэлью…

Накануне поединка Григорий Александрович «не спал ни минуты », писать более он не мог. Но едва рассвело, нервы его успокоились: «Я посмотрелся в зеркало; тусклая бледность покрывала лицо моё, хранившее следы мучительной бессонницы ; но глаза , хотя окружённые коричневою тенью, блистали гордо и неумолимо ».

Печорина критики в один голос называют бесчувственным эгоистом, источником несчастий окружающих. Но разве расчётливый циник может страдать до утра от «мучительной бессонницы »? Страдать не за себя – своей смерти, как мы уже сказали, Печорин не боится. Может быть, он искал возможные пути «перевоспитания» Грушницкого? Кто знает! А вот «неумолимый блеск глаз » точно говорит о том, что какое-то важное решение Печорин всё-таки принял.

К дуэли Печорин готовится трезво и спокойно: «...велев седлать лошадей... оделся и сбежал к купальне... вышел из ванны свеж и бодр, как будто собирался на бал ». Поразительно! Печорин спокоен, зная, что его пистолет не заряжен. Такое хладнокровие – черта сильных людей. Даже Вернер (секундант Печорина), прозванный на водах Мефистофелем (дьяволом, Князем Тьмы) взволнован предстоящим поединком.

Дорогу к месту дуэли мы видим опять же глазами Печорина. И это естественно. Разве может глуповатый Грушницкий, присвоивший себе и «ум чужой », и чужие страсти, видеть красоту окружающего мира? Тогда как Печорин, обвиняемый литературоведами в жестокосердии и чёрствости, искренне восхищается природой Кавказа: «Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зелёных вершин, и слияние первой теплоты его лучей с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томленье... »

Всё, что он видит по дороге к месту дуэли, радует, веселит и живит его, и Печорин не стыдится в этом признаться: «Я помню - в этот раз, больше чем когда-нибудь прежде, я любил природу. Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листке виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей! как жадно взор мой старался проникнуть в дымную даль !»

Но вся эта радость, жадное наслаждение жизнью, восторг, восхищение – всё это спрятано от посторонних глаз. Едущему рядом Вернеру в голову не может прийти, о чём думает Печорин:

«Мы ехали молча.

- Написали ли вы свое завещание? - вдруг спро­сил Вернер.

- Нет.

- А если будете убиты?

- Наследники отыщутся сами.

- Неужели у вас нет друзей, которым бы вы хо­тели послать своё последнее прости?..

Я покачал головой ».

Странно, что доктора Вернера (человека самой гуманной профессии) в этот момент заботит не душевное состояние его друга, а вопрос о завещании… Мне кажется, что секундант Онегина был значительно добрее.

Стоит несколько слов сказать и о другом секунданте – драгунском капитане, секунданте Грушницкого. Как он похож на Зарецкого из романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин»! Тем персонажем тоже руководило мерзкое желание «друзей поссорить молодых ». Зарецкий отвратителен, ненавистен нам, но и он начинает выглядеть чуть ли не благородным рыцарем, если срав­нить его с секундантом Грушницкого – драгунским ка­питаном. Угрызения совести ему неведомы, законы чести тоже. Презрение Лермонтова к этому человеку так велико, что он даже не дал ему имени: довольно с него чина! Роль драгунского капитана в дуэли гораздо значительнее, чем может показаться на первый взгляд. Именно он придумал и осуществил этот подлый заговор. Он посоветовал Грушницкому не заряжать второго пистолета. Почему капитан так сделал? Может быть, ему было жаль молодого офицера? Ничуть не бывало! Он первым бы подверг Грушницкого насмешкам и презрению, если бы тот отка­зался от дуэли. Так какова же была его истинная цель? Да просто позабавиться скуки ради, отомстить «выскочке» Печорину, которому все на водах завидовали: кто тайно, кто явно. Многие, в том числе и драгунский капитан, не могли простить этому человеку обидного превосходства. Как было бы хорошо представить Печорина трусом! Но самому «пачкаться» драгунскому капитану не хотелось, да и опасно было. А вот Грушницкий как нельзя лучше подходил для роли «мстителя за всех»: он был слишком глуп и не умел, как и Ленский, разбираться в людях.

По дуэльному кодексу секундантам полагалось перед поединком попытаться примирить противников. Драгунский капитан, как некогда Зарецкий, нарушил этот закон, Вернер – вы­полнил:

« – Мне кажется, – сказал он, – что, показав оба готовность драться и заплатив этим долг условиям чести, вы бы могли, господа, объясниться и кончить это дело полюбовно.

– Я готов, – сказал Печорин ».

Драгунский капитан никак не отреагировал на попытку примирения, хотя был обязан это сделать. Наоборот, «капитан мигнул Грушницкому », стараясь убедить его, что Печорин трусит – и потому готов к примирению. Потом вообще «взял его под руку и отвёл в сторону, где они долго шеп­тались...»

Если бы Печорин на самом деле струсил – это было бы спасением для Грушницкого: и в прямом смысле (он бы остался жив) и в переносном (он не выстрелил бы в безоружного человека). Но Печорин был готов отказаться от дуэли только при одном условии: если Грушницкий публично принесёт извинения за клевету. Может быть, бывший юнкер так бы и поступил: в тексте романа есть детали, подтверждающие, что юноше всё же было стыдно («во взгляде его было какое-то беспокойство », «он смутился, покраснел »). Но рядом с ним находился драгунский капитан, а его Грушницкий боялся больше, чем Печорина. Вернее, не капитана, а его злого языка. Как тут не вспомнить фразу из комедии А.С. Грибоедова: «Ах, злые языки страшнее пистолета !» Капитан олицетворяет собой мнение общества, которое с огромным удовольствием будет издеваться над Грушницким, если тот откажется от дуэли. Поэтому на предложение доктора Вернера о примирении Грушницкий отвечает отказом: «Мы будем стреляться ».

Здесь надо отдать должное терпению Печорина и его желанию сохранить жизнь наивному, попавшему под дурное влияние романтику Грушницкому: Григорий Александрович ещё раз пытается воззвать к совести клеветника, напоминает, что один из противников «непременно будет убит ». Но напрасно. Грушницкий, ослеплённый ненавистью, отказывается слушать разумные доводы. А может, ему придаёт храбрости сознание того, что его противник безоружен…

Кстати, условия дуэли, выработанные накануне не без помощи драгунского капитана, были более чем жестоки: стреляться полагалось на шести шагах. Грушницкого и «всю шайку » это вполне устраивало. А вот Печорина нет. Григорий Александрович теперь специально настаивает на ещё более суровых условиях. Он требует, чтобы каждый из против­ников стал на самом краю обрыва: «…таким образом, даже лёгкая рана будет смертельна... Тот, кто будет ра­нен, полетит непременно вниз и разобьётся вдребезги ...»

Всё-таки Печорин – очень мужественный человек. Зная о смертельной опасности, он держит себя в руках. Мало того, он смущает своих противников, заставляет их по-настоящему испугаться: одно неловкое движение – и можно сорваться со скалы. Но Григорий Александрович не просто так ужесточил условия поединка: он поставил Грушницкого перед выбором – убить безоружного человека или опозорить себя. К сожалению, нового экзамена на порядочность Грушницкий опять не выдержал…

А Печорин продолжает экспериментировать. Стоя под дулом пистолета, он говорит своему противнику: «Если вы меня не убьёте, то я не промахнусь! – даю вам честное слово ». Эта фраза опять имеет двойную цель: уже третий раз испытать Грушницкого и третий раз успокоить свою совесть. Чтобы потом, если юноша будет убит, сказать себе: я пре­дупреждал, я сделал всё возможное…

О скрытом смысле слов Печорина Грушницкий, конечно, не догадывался. У него была другая забота. Изму­ченный совестью, «он покраснел; ему было стыдно убить человека безоружного... но как признаться в таком под­лом умысле ?..» И всё же страх перед драгунским капитаном и опасностью прослыть трусом в глазах «водяного общества » сделали своё дело: он начал поднимать пистолет...

«Вдруг он опустил дуло пистолета и, побледнев, как полотно, повернулся к своему секунданту.

– Трус! – отвечал капитан.

Выстрел раздался ».

Обратим внимание, в какой момент раздался выстрел: не сразу, а после презрительной реплики драгунского капитана – «Трус !» Опять – драгунский капитан! Грушницкий уже готов был прислушаться к голосу совести, готов был отказаться от бесчестного замысла. Но вновь драгунский капитан оказался сильнее. Каковы бы ни были самые благородные побуждения Печорина (чтобы совесть наконец-то проснулась в Грушницком), здесь, на площадке, победил этот интриган, победила подлость. Выстрел, как записал М.Ю. Лермонтов, «раздался »…

Мне кажется, что в эту минуту совесть больше не мучает Грушницкого. Теперь он, скорее всего, жалеет, что не убил Печорина. Заговор провалился, а он, Грушницкий, опозорен. Даже если бы он остался жив, по городу поползли бы слухи, что бывший юнкер стрелял в безоружного человека. А значит, он подлец.

Страх и бессилие что-либо исправить мучают Грушницкого. И в эту секунду Печорин морально «добивает» его: «Доктор, эти господа, вероятно второпях, забыли положить пулю в мой пистолет: прошу вас зарядить его снова, и хорошенько !»

Грушницкому с ужасом понимает: Пе­чорин всё знал! Знал, когда предлагал отказаться от клеветы. Знал, когда стоял под дулом пистолета. Знал, когда спрашивал, не говорит ли что-нибудь его совесть!

Драгунский капитан пытается выкрутиться из щепетильной ситуации: кричит, протестует, настаивает. Но Грушницкому уже всё равно. «Смущенный и мрачный », он не реагирует на знаки капитана. Он ис­пытывает только чувство безысходного позора.

В поведении драгунского капитана я не вижу ничего неожиданного: пока его жизни не угрожала опасность, он был смел и даже нагл. Но едва Печорин предложил ему «стреляться на тех же условиях », как «он замялся », а увидев в руках Печорина заряженный пистолет, «плюнул и топнул ногой ». Когда заговор раскрылся, драгунский капитан предпочёл спешно ретироваться.

И опять я не могу не восхититься благородством Печорина. В который уже раз он делает попытку предотвратить трагедию: «Грушницкий, – сказал я: ещё есть время. Откажись от своей клеветы, и я тебе прощу всё; тебе не удалось меня подурачить, и моё самолюбие удовлетворено, – вспомни, мы были когда-то друзьями ».

Но Грушницкого спокойный, доброжелательный тон Печорина унижает ещё больше, чем грубость драгунского капитана. Получается, что снова Печорин победил, взял верх; он благороден, а Грушницкий... Истоки злобы юнкера в том, что рядом с Печориным он всегда чувствует себя ущербным, несостоятельным человеком. И мучительно завидует.

«Лицо у него вспыхнуло, глаза засверкали.

– Стреляйте! – отвечал он. – Я себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не убьёте, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоём нет места...

Я выстрелил.

– Finita la comedia! – сказал я доктору.

Он не отвечал и с ужасом отвернулся »…

Комедия обернулась трагедией. Но не кажется ли вам, что Вернер ведёт себя нисколько не лучше драгун­ского капитана? Сначала он не удержал Печорина, когда тот стал под дуло пистолета. Теперь, когда совершилось убийство, доктор отвернулся, предал Печорина. Как драгунский капитан, Вернер малодушно сбежал от ответственности. Я осуждаю этого горе-Мефистофеля и сочувствую Печорину, который обречён на гордое одиночество среди безвольных людей.

Сложно сказать, побеждает ли в этом поединке справедливость… Да, клеветник наказан, но слишком сурово – Грушницкий погиб. Обидно другое: главному «автору сплетни», интригану – драгунскому капитану – удалось избежать возмездия. Он, организатор заговора, «изобретатель» мерзких условий дуэли, «учитель подлости» Грушницкого, остался как бы и ни при чём – вышел сухим из воды. Не рад и Печорин. Эта победа не принесла ему никакого удовлетворения: «Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели ». В самом деле, стоило ли затрачивать такие усилия, так играть со смертью, чтобы доказать ничтожность Грушницкого, этого мстительного и завистливого человека, склонного ко лжи, интригам, сплетням? В итоге, вместо торжества победителя – тяжесть душевного состояния Печорина, понимающего непоправимость случившегося, испытывающего недоумение и печальное сознание того, что он опять оказался «орудием казни»…

Тогда зачем М.Ю. Лермонтову был нужен этот эпизод? Мне кажется, что сцена дуэли нагляднее всех прочих свидетельствует о неиссякаемой энергии и решительности Печорина, непреклонности его воли, стремлении отстаивать чувство собственного достоинства во что бы то ни стало. А ещё этот эпизод говорит о безумном одиночестве Григория Александровича среди людей, «на все случаи жизни » имеющих «готовые пышные фразы », за которыми… пустота.

Эпизод поединка выполнил в романе ещё одну важную функцию: благодаря сцене дуэли мы увидели героев такими, какие они есть на самом деле, без масок.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дуэль в России – больше, чем дуэль!

Ни долгая сибирская метель…

Лишь страх – оставить вызов без ответа!

Е. Евтушенко

Итак, мы узнали, что дуэль в русской литературе – это не только описание самого поединка, но и один из способов характеристики героев, специально выделенный писателем среди всех других подробностей. Дуэль, к какой бы классификации она не принадлежала, фокусирует внимание читателя на том, что писателю кажется наиболее важным или характерным в человеке, в его качествах и поступках.

В конце XVIII – XIX столетиях дуэль («вооружённая борьба двух противников в присутствии секундантов ») воспринималась дворянами как единственно возможный способ защиты чести и достоинства. При отсутствии законов, охраняющих личность, для порядочного человека других способов защитить своё доброе имя и смыть нанесённую обиду кровью противника в те годы просто не было. Почти каждый из русских писателей-классиков, чьё бы творчество мы не взяли, в том или ином своём произведении давал описание дуэли, при этом осмысляя и оценивая поединок по-своему. Не стали исключением и писатели ХХ века, когда дуэль как способ решения вопросов чести и достоинства уже вроде бы изжила себя. Способ исчез, а тема дуэли осталась жить на страницах книг.

Почему? Чем так привлекала дуэль писателей? Как сцена поединка помогала и до сих пор помогает читателям понять замысел автора или образ героя?

Тема дуэли интересна писателям, прежде всего, тем, что она:

во-первых, предстаёт в книгах ареной смертельной схватки непохожих характеров (романтик Ленский – реалист Онегин);

во-вторых, становится тем местом, где сталкиваются противоположные взгляды на жизнь (благородный Печорин – клеветник Грушницкий; человек чести Гринёв – душегубец Швабрин);

в-третьих, помогает писателю сделать психологический анализ личности героя, вставшего к барьеру (проверить героя на его внутреннюю целостность).

Мы доказали, что использование сцены дуэли в произведениях великих русских классиков необходимо. Ведь именно во время поединков обнажаются характеры персонажей, срываются маски и проявляются их истинные черты. Подробные описания дуэлей позволили А.С. Пушкину и М.Ю. Лермонтову рассказать об индивидуальных чертах характера каждого из героев и тем самым дополнить их характеристику.

Не раз в романах проявилось отношение А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова к жизни и к героям. Например, несколько упомянув о подлости и тщеславии Грушницкого, М.Ю. Лермонтов выразил своё негативное отношение к этому персонажу. Напротив, рассказ о порядочности и отваге Печорина доказывает, что этот герой симпатичен автору. Если о Гринёве А.С. Пушкин пишет как о человеке, способном постоять за свою честь, несмотря на то, что тот впервые выходит к барьеру, то Швабрина писатель явно недолюбливает, поскольку этот персонаж слишком часто ведёт себя подло и низко.

Кроме того, я ставила перед собой цель выяснить, оказывает ли дуэль влияние на человека. Я считаю, несомненно, и эта мысль была мною прослежена в каждой главе реферата. Мне кажется, я смогла доказать, что человек, стоящий между жизнью и смертью (ведь никто заранее не знает финала дуэли), не может не измениться. Так, после бессмысленной гибели восторженного романтика Ленского уезжает в глубокой депрессии Онегин (он уже никогда больше не будет свысока оценивать человеческие чувства). После смерти Грушницкого, так и не сумевшего избавиться в последнее мгновение от пагубного влияния драгунского капитана, ещё более разочаровывается в людях Печорин. Даже те из дуэлей, которые заканчиваются относительно благополучно, оставляют глубокий след в душах их участников.

В своём реферате я не только рассказала об условиях дуэли (дуэльном кодексе), которые заранее устанавливались противниками или их представителями (секундантами) с соблюдением целого ряда определённых обычаев, но и доказала, что практически все поединки, о которых мы можем прочитать в классической литературе, проходили с более или менее серьёзными нарушениями дуэльного кодекса. Этот факт подтверждает приведённая ниже таблица, в которой я попыталась указать на основные нарушения, допущенные противниками во время поединков.

Нарушения дуэльных правил при описании поединков

в русской классической литературе

		Произведение	Противники	Нарушение норм дуэльного кодекса
	Пушкин А.С.	"Выстрел"		1. Граф ест черешни, стоя у барьера. 2. Сильвио не стреляет сразу, а оставляет выстрел за собой.
		"Евгений Онегин"		1. Социальное неравенство секундантов. 2. Онегин опаздывает на два часа. 3. Зарецкий не предлагает примирения.
		"Каменный гость"	Дон Гуан, Дон Карлос	1. Отсутствие секундантов. 2. Присутствие на поединке женщины. (Даже с учётом страны и эпохи – это отступление от правил.)
		"Капитанская дочка"		1. Дуэль происходит без секундантов. 2. Савельич вмешивается в ход поединка.
	Лермонтов М.Ю.	"Герой нашего времени"	Печорин, Грушницкий	1. Грушницкий и драгунский капитан пытаются зарядить лишь один пистолет. 2. Стреляются на краю пропасти.
	Куприн А.И.	"Поединок"	Николаев,	1. Из-за вмешательства Шурочки Ромашов гибнет. 2. Дуэль бессмысленна, т.к. о защите чести нет и речи. 3. Дуэль происходит "по приказу", по приговору офицерского суда.

Подводя итоги, мне бы хотелось ещё раз остановиться на самых важных моментах реферата, касающихся темы дуэли в русской литературе. Итак,

1. Повод для дуэли

В трёх дуэлях («Евгений Онегин», «Капитанская дочка», «Герой нашего времени») один из героев, выходящих к барьеру, выступает благородным защитником чести девушки. Но если Печорин и Гринёв на самом деле защищают честь Мери и Маши от оскорблений (девушек действительно обидели), то Ленский вызывает Онегина на дуэль из-за пустяка (то, что произошло на балу во время именин Татьяны, не могло служить серьёзным поводом к столь кровавой дуэли).

2. Причины дуэли

Причины дуэлей во всех рассматриваемых произведениях совершенно различны. Онегин не смог противостоять общественному мнению и был вынужден выйти к барьеру, чтобы сплетником Загорецким не было опорочено его доброе имя (Евгения могли обвинить в трусости). Гринёв по-настоящему любит Марью Ивановну, поэтому не может позволить Швабрину оскорблять её честь. Печорину скучно в этом мире, дуэлью с Грушницким он хотел внести хоть какое-то разнообразие в свою жизнь.

3. Условия дуэлей, соответствие дуэльному кодексу

Между Онегиным и Ленским поединок был равным, но с многочисленными нарушениями. Причём и Онегин, и Зарецкий (секундант Ленского) – оба нарушают правила дуэли. Первый – чтобы отменить назначенную дуэль и сохранить жизнь юному романтику Ленскому, а Зарецкий – потому, что видит в дуэли забавную историю, предмет сплетен и жестоких розыгрышей… В «Евгении Онегине» Зарецкий был единственным распорядителем дуэли, он вёл дело с большими упущениями, сознательно игнорируя всё, что могло устранить кровавый исход.

В «Капитанской дочке» отсутствие секундантов позволяет Швабрину нанести предательский удар, что противоречит понятиям Гринёва о чести.

В романе «Герой нашего времени» Грушницкий нарушил законы дуэлей: он собирался убить фактически безоружного человека. Печорин во время дуэли ужесточает условия, предложив встать на край обрыва.

4. Отношение главных героев к дуэли

Онегин до последнего момента не верит, что дуэль состоится. Только увидев перед собой труп Ленского, он понимает, что совершил ошибку. Его мучает совесть.

Ленский же думает о себе как о благородном защитнике ветреной Ольги («буду ей спаситель »). О дружбе он в этот момент забывает и желает смерти Онегину.

Гринёв не боится смерти. Он хочет наказать подлеца Швабрина за обиду, нанесённую Маше.

Швабрину, который в Белогорской крепости оказался за убийство человека на дуэли, спокойная, мирная жизнь в «домашнем» гарнизоне надоела. Поэтому он легко соглашается на поединок с Гринёвым. В котором не ожидает увидеть серьёзного противника. Его цель – убить на дуэли своего соперника, т.к. Швабрин тоже влюблён в Машу.

Первое чувство Печорина – такое же, как у Грушницкого: желание мести. Он не боится дуэли: «Что ж? Умереть так умереть: потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно уж скучно...» – так думает Печорин в ночь накануне поединка. Дуэль для него – развлечение от скуки и в то же время тайное желание проучить зарвавшегося Грушницкого.

Грушницкий стал марионеткой в руках драгунского капитана. Если бы не он, Грушницкий вряд ли отважился прилюдно оскорбить Печорина и уж тем более – вызвать его на дуэль. Оставить пистолет Печорина незаряженным – это тоже идея драгунского капитана. К счастью, у Грушницкого хватило мужества признаться в том, что пистолет не заряжен, но не хватило силы воли, чтобы попросить у Печорина извинений.

5. Поведение перед дуэлью

Не верящий в то, что дуэль состоится, Онегин спал в ночь перед поединком «мёртвым сном » и проснулся, когда давно пора было ехать к месту дуэли. Возможно, он это сделал преднамеренно: ибо опоздание на поединок более чем на 15 минут считалось веской причиной отмены дуэли.

Гринёв в «Капитанской дочке» особенно не готовится к дуэли. Вот как пишет об этом А.С. Пушкин «…осмотрел свою шпагу, попробовал её конец и лёг спать …» Возможно, уверенность в справедливости своего решения (наказать обидчика) придало Гринёву силы и спокойствия.

Печорин всю ночь перед дуэлью промучился без сна, писать не мог, потом «сел и открыл роман Вальтера Скотта… то были «Шотландские Пуритане ». Он «читал сначала с усилием, потом забылся, увлечённый волшебным вымы­слом ...» Это говорит о его хладнокровии и умении властвовать собой, своими чувствами.

6. Роль секундантов

Важную роль во всех дуэлях играют секунданты. В «Герое нашего времени» именно драгунский капитан становится организатором заговора против Печорина. Это он уговорил Грушницкого не заряжать пистолеты. Это он хотел при помощи Грушницкого отомстить Печорину за то, что тот считает себя выше окружающих. Роль драгунского капитана в дуэли гораздо опаснее, чем может показаться. Он не только придумал и осуществил заговор. Он олицетворяет то самое общественное мнение, которое могло бы подвергнуть Грушницкого насмешкам и презрению, если бы он отка­зался от дуэли.

Печорин взял с собой друга – доктора Вернера, человека пассивного. Вернер не вмешивался в ход дуэли.

Зарецкий в «Евгении Онегине» похож на драгунского капитана: они оба жестокие, равнодушные люди, для них дуэль – не более чем развлечение. Зарецкий так же, как и драгунский капитан, олицетворяет общественное мнение. И если Онегин попытается отказаться от поединка – Зарецкий обвинит его в трусости.

Секундант Онегина – его слуга, француз Гильо, которого Онегин называет «мой друг ». О Гильо, кроме того, что он «малый честный », больше ничего не говорится. Онегин делает своим секундантом слугу, во-первых, так как больше не к кому обратиться; во-вторых, этим он выражает свое несерьёзное отношение к дуэли; в-третьих, он надеется, что такой выбор секунданта поможет отменить дуэль.

У Гринёва и Швабрина в «Капитанской дочке» не было секундантов.

7. Итог дуэли

Итоги дуэлей в этих трёх произведения различны. У А.С. Пушкина в «Евгении Онегине» дуэль заканчивается смертью Ленского, в «Капитанской дочке» Швабрин, нарушая дуэльный кодекс чести, подло ранит Гринёва. У М.Ю. Лермонтова Печорин убивает Грушницкого.

Дуэль для Онегина послужила толчком к новой жизни. В нём просыпаются чувства, и он начинает жить не только умом, но и душой.

Печорин понимает, что смерть Грушницкого ничего не изменила ни в окружающем мире, ни в нём самом. Печорин лишь в очередной раз разочаровывается в жизни и чувствует опустошение.

Гринёв после дуэли решается признаться Марье Ивановне в любви и предлагает ей стать его женой.

9. Роль дуэли в художественном произведении

В «Капитанской дочке» поединок Швабрина и Гринёва нужен, чтобы показать понимание людьми разных эпох такого явления как дуэль.

В романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» неумение главного героя думать о других людях оберну­лось роковой ошибкой (гибель юного поэта). Но именно дуэль научила его тому, что раньше он не умел делать: стра­дать, раскаиваться, мыслить... Поэтому смерть Ленского ока­зывается толчком к духовному возрождению Онегина.

Дуэль в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» – один из кульминационных моментов, который помогает читателям лучше понять характер Печорина.

Так актуальна ли тема моего реферата сегодня? Не стоит думать, что дуэль – всего лишь литературный приём. Ведь мы не воспринимаем героев художественных произведений только как книжных, вымышленных персонажей. Живые люди с реальными судьбами вдруг встают перед нами. И уже совсем по-другому мы оцениваем тот факт, что два величайших поэта «золотого века» русской литературы – А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов – погибли на дуэли. Оба – едва ли не до мелочей описав собственную гибель в своих произведениях. Что это? Предвидение? Случайность? Этого не знает никто. Как никто не может отрицать и того, что эти две дуэли навсегда оставили в русской литературе отпечаток трагедии и рока… А ещё – яркий пример для подражания, как надо защищать свою честь.

В самом деле, разве может устареть понятие чести, которая даётся человеку однажды, вместе с именем, и которую нельзя ни возместить, ни исправить, которую можно только беречь? Прав был великий Шекспир, сказавший: «Честь – жизнь моя. Они срослись в одно, и честь утратить – для меня равно утрате жизни ».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Амелина Е.В. Готовимся к экзамену по литературе. - М.: Оникс; Мир и образование, 2007.

Гуревич А.М. Сюжет «Евгения Онегина». В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. - М.: Изд-во МГУ, 2001. - 112 с.

Долинина Н. Прочитаем «Онегина» вместе: Эссе. - СПб.: «Академический проект», «Лицей», 2001. - 176 с.

Дьяконова Н.Я. Из наблюдений над журналом Печорина. - «Рус. лит.», 1969, № 4, с.115 – 125.

ЕГЭ 2009: Литература: Справочник. - М.: Эксмо, 2009.

Карпушин С.В., Ковалёва Е.С., Терентьева А.В. А.С. Пушкин: начало всех начал. Жизнь, творчество, эпоха. - Смоленск: Русич, 1999. - 624 с.

Кожевников В.А. «Вся жизнь, вся душа, вся любовь…»: Перечитывая «Евгения Онегина»: Книга для учителя. - М., Просвещение, 1993

Кричевская Л.И. Портрет героя: Пособие для учителей-словесников и студентов гуманитарных вузов. - М.: Аспект Пресс, 1994.

Лермонтов М.Ю. Стихотворения; Поэмы; Маскарад; Герой нашего времени. - М.: Худож. Лит., 1985. - 415 с.

Мануйлов В.А. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Комментарий. Изд. 2-е, доп. Л., «Просвещение», 1975.

Писарев Д.И. Сочинения в четырех томах. Т. 3. - Государственное издательство художественной литературы, 1956.

Пишем сочинения по роману в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». - М.: Грамотей, 2007.

Пушкин А.С. Евгений Онегин. Роман в стихах. Предисл., примеч. и пояснит. Статьи С. Бонди. М., Дет. лит., 1973. - 304 с.

Пушкин А.С. Стихотворения и проза. - М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1999. - 640 с.

Удодов Б.Т. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»: Книга для учителя. - М.: Просвещение, 1989.

Шанский Н.М. По следам «Евгения Онегина»: Краткий лингвистический комментарий. - М.: ООО «Торгово-издательский дом «Русское слово - РС», 1999. - 320 с.

РЕЦЕНЗИЯ

на реферат ученицы 9 класса «В»

КУПРИЯНОВОЙ АНАСТАСИИ АНДРЕЕВНЫ

на тему «ДУЭЛЬ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ»

Работа Куприяновой А.А. посвящена актуальной проблеме – проблеме защиты чести и достоинства человека. В настоящее время, как совершенно справедливо замечает автор, происходит подмена многих понятий, касающихся нравственной стороны жизни современного общества. Куприянова Анастасия считает честь одним из важнейших достоинств человеческой души и на примере русской классики показывает дуэль как один из основных способов защиты униженного достоинства человека. Куприянова А.А. ставит перед собой цель показать роль дуэли в становлении и раскрытии характера героя литературного произведения, в понимании замысла автора, раскрывает психологический аспект дуэли.

Работа имеет большую теоретическую базу – автором выполнен обзор 16-ти источников литературы. Теоретическое исследование начинается с описания истории возникновения дуэлей. Анастасия подробно останавливается на анализе мотивов, условий дуэлей, их правил и итогов. Проанализировав обширный материал, касающийся основных требований к организации дуэлей в русской классической литературе, автор разрабатывает сводную таблицу, где обобщает нарушения дуэльных правил в тех или иных поединках, нашедших отражение на страницах художественных произведений.

В реферате сведены в единое целое как описание дуэльных сцен, так и их роль в раскрытии характеров персонажей, их влияния на судьбу героев. Несомненным достоинством работы является полнота цитируемой литературы, глубокое знание ученицей исследуемых произведений. Следует также отметить, что при написании реферата Куприянова Анастасия продемонстрировала хорошую лингвистическую эрудицию, показала солидную теоретическую и практическую подготовку.

Куприянова А.А. успешно справилась с непростой задачей анализа дуэльных поединков как основного приёма описания внутреннего мира героев произведений, показав противоречивость самой природы дуэли. Использование психологического аспекта поединка при составлении литературного портрета персонажей делает работу конкретной и содержательной.

Данная работа имеет большую практическую значимость, так как может быть использована в качестве пособия для старшеклассников как образец структурирования реферата. Работа может быть также рекомендована учащимися в качестве пособия по анализу литературного произведения с опорой на психологический аспект при изучении схожих тем.

Таким образом, изложенное в реферате общее содержание позволяет сделать вывод о том, что работа Куприяновой Анастасии представляет собой самостоятельное, законченное и творческое исследование места дуэльных поединков в композиции литературных произведений, их роли в раскрытии характера главного героя и способа защиты его чести и достоинства.

Выбор темы исследования своевременен и обоснован, её актуальность и в теоретическом, и в практическом планах не вызывает сомнений.

Оценивая реферат Куприяновой Анастасии в целом, ещё раз хочется подчеркнуть её несомненные и бесспорные исследовательские и практические достоинства.

РЕЦЕНЗЕНТ ______________ (Палаева Лира Ильфатовна, кандидат педагогических наук, заместитель директора по учебно-воспитательной работе ГОУ ЦО № 1499)

1 из 23

Презентация на тему: Дуэли и дуэлянты в русской литературе

№ слайда 1

Описание слайда:

№ слайда 2

Описание слайда:

№ слайда 3

Описание слайда:

Актуальность выбранной темы. Предыдущий год был отмечен знаменательными датами, связанными с русской литературой. Исполнилось 175 лет произведению А.С. Пушкина «Капитанская дочка», 180 лет «Повестям Белкина», М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени» 170 лет. Эпизоды дуэлей является яркими страницами всех этих произведений, авторы уделяют большое внимание дуэльным поединкам и героям, участвовавшим в них.Нашему времени не свойственно такое явление как дуэль, но понятия «честь», «достоинство» актуальны и в наше время. Цель проекта. Мы хотели узнать историю такого явления как дуэль, углубить знания о русских писателях, в судьбе которых дуэль сыграла большую роль, расширить свой словарный запас, выявить уровень знаний учащихся нашей школы о такой национальной особенности как дуэль. Пробудить интерес к литературному быту 19-20 веков, подготовить учащихся к более глубокому, осмысленному восприятию произведений русской литературы, которые будут изучаться в старших классах

№ слайда 4

Описание слайда:

История дуэли. Существует предположение, что первым поединком в России была дуэль в Москве между Гордоном и майором Монтгомери (1666 год). Позже число дуэлей стало быстро расти. 25 декабря 1682 года появляетсяуказ, который устанавливает право служилых людей носить оружие, а также запрещает поединки. Петр I, несмотря на свое пристрастие к европейским порядкам и обычаям, сразу же вступает в борьбу с дуэлями. «Уложение Шереметева» (1702 год) жестоко карает даже за вызов на дуэль, «Краткий артикул» (1706 год) наказывает смертной казнью за поединок, не имевший трагических последствий.. Борьба Петра Великого с поединками дала неплохие результаты. Однако с ростом влияния на русскую жизнь иностранцев при Анне Иоанновне и с оглядкой на французскую моду при Елизавете Петровне поединки учащаются. Екатерина II выпускает «Манифест о поединках». Правда, уже после четверти века своего правления. Он действовал долго, сохраняя свою силу до издания Свода Законов (1832 год) и Свода Военных ппостановлений (1839 год). Манифест признавал дуэли чужестранным для России насаждением. Вызов и выход на дуэли навлекали на виновных, «яко ослушников закону», уплату штрафа («бесчестья») судье, «суд коего они презрели». Обидчик же, начавший поединок и обнаживший шпагу, «яко нарушитель мира и спокойствия», подвергался пожизненной ссылке в Сибирь. А вот как высказывался император Николай I: «Я ненавижу дуэль. Это - варварство. На мой взгляд, в ней нет ничего рыцарского. Герцог Веллингтон уничтожил её в английской армии и хорошо сделал.» На 40-е и 50-е годы 19 века падает расцвет, своеобразный культ дуэлей в России. Яростными противниками дуэлей были Наполеон Бонапарт и Николай I. Французский император считал, что «никто не имеет права рисковать своей жизнью ссоры ради, так как жизнь каждого гражданинапринадлежит отечеству; дуэлист - плохой солдат.»Заметим, что дуэли между женщинами в России были редкостью, хотя тоже случались.

№ слайда 5

Описание слайда:

Виды дуэлей с использованием пистолетов: 1)Неподвижная дуэль (дуэль без перемещений).1.Право первого выстрела определял жребий.2.Право первого выстрела принадлежало оскорбленному.3.Стрельба по готовности.2)Подвижная дуэль1.Прямолинейное сближение с остановками.2.Усложненное движение с остановками.3.Встречно-параллельное сближение.

№ слайда 6

Описание слайда:

Неподвижная дуэль. Право первого выстрела определял жребий. Дуэльная дистанция избиралась в интервале 15-30 шагов. Согласно дуэльному кодексу первый выстрел должен быть произведён в течение одной минуты, но обычно по договоренности между сторонами он производился через 3-10 сек. после начала отсчёта. Если по прошествии оговоренного промежутка времени выстрела не последовало, то он терялся без права повторения. Ответный и последующие выстрелы производились на этих же условиях. Отсчёт секунд вёлся вслух распорядителем или одним из секундантов. Осечка пистолета засчитывалась, как совершённый выстрел. Право первого выстрела принадлежало оскорблённому. Условия и порядок выстрелов сохранялись прежними, увеличивалась лишь дистанция - до 40 шагов. Стрельба по готовности. Право первого выстрела не устанавливалось. Дистанция стрельбы составляла 25 шагов. Противники с пистолетами в руках стояли в установленных местах спиной друг к другу. По команде "Начинай" или "Стрелять" они поворачивались лицом друг к другу, взводили курки и начинали целиться. Каждый дуэлянт стрелял по готовности во временном интервале 60 секунд (или по договоренности от 3 до 10 сек.). Секундант-распорядитель громко производил отсчёт секунд. После отсчёта "шестьдесят" следовала команда: "Стой".

№ слайда 7

Описание слайда:

Подвижная дуэль. Начальная дистанция составляла 30 шагов. Расстояние между барьерами не менее 10 шагов. Секунданты, занимали места по обе стороны от барьеров попарно с боковым удалением в 10 шагов. По команде "Взводи" - взводились курки, пистолеты поднимались вверх на уровень головы. По команде "Вперед марш" дуэлянты начинали движение к барьеру. При этом в интервале от исходной точки до барьера они могли останавливаться, прицеливаться и стрелять. Выстреливший обязан был оставаться на своём месте и ждать ответного выстрела в течение 10-20 секунд. Упавший от ран имел право стрелять лёжа. Если при обмене выстрелами никто из дуэлянтов не получил ранения, то, в соответствии с правилами, обмен выстрелами мог происходить трижды, после чего дуэль прекращалась. Начальная дистанция до 50 шагов, барьеры в пределах 15-20 шагов. По команде "К бою" противники взводили курки и поднимали пистолеты вверх на уровень головы. Движение навстречу друг другу по команде "Вперёд марш" происходило по прямой или зигзагом с амплитудой 2 шага. Дуэлянтам предоставлялась возможность стрелять на ходу или с остановкой. Выстреливший обязан был остановиться и дождаться ответного выстрела, на производство которого отводилось 10-20 секунд (но не более 30 секунд). Упавшему от раны дуэлянту отводилось для ответного выстрела вдвое больше времени. Сближение дуэлянтов происходило по двум параллельным линиям, отстоящим друг от друга на 15 шагов. Начальные позиции дуэлянтов располагались наискосок, так, чтобы в противоположных точках своих линий каждый из них видел противника впереди и справа от себя на расстоянии 25-35 шагов. Секунданты занимали места справа за противником своего клиента, на безопасном расстоянии. Заняв своё место на параллельных линиях, доставшееся по жребию, дуэлянты получали пистолеты и по команде "Вперёд марш" взводили курки и начинали встречное движение по своим линиям.Для выстрела надо было остановиться, а после него - ждать ответного в неподвижной позе 30 секунд.

№ слайда 8

Описание слайда:

Поединки с использованием пистолетов. Для проведения поединков использовались дуэльные пистолеты ("джентльменский гарнитур"). К изготовлению дуэльного оружия привлекались лучшие оружейные мастера. Пистолеты должны были иметь улучшенные технические характеристики и внешний вид. Заряжание пистолетов осуществлялось одним из секундантов в присутствии и под контролем остальных. Пистолеты разыгрывались по жребию. Получив пистолеты, дуэлянты, держа их стволами вниз с невзведёнными курками, занимали установленные жребием места. Секунданты становились поодаль от каждого дуэлянта. Распорядитель спрашивал дуэлянтов: "Готовы?" - и, получив утвердительный ответ, командовал: "К бою". По этой команде взводились курки, пистолеты поднимались вверх на уровень головы. Затем следовала команда: "Начинай" или "Стрелять".

№ слайда 9

Описание слайда:

Поединок с использованием холодного оружия. Секунданты готовили места для поединка с учётом равных возможностей для каждого дуэлянта (направление лучей солнца, ветра и проч.). По жребию разыгрывалось оружие и место. Дуэлянты снимали с себя мундиры и оставались в рубахах. Часы и содержимое карманов сдавалось секундантам. Секунданты должны были удостовериться в отсутствии защитных предметов на теле дуэлянтов, могущих нейтрализовать удар. Нежелание подвергнуться этому осмотру расценивалось как уклонение от поединка. Поодаль от них находились врачи. Секундант-распорядитель становился так, чтобы видеть и участников, и секундантов. Противников ставили друг против друга и подавали команду: "Три шага назад". Дуэлянтам вручалось оружие. Распорядитель командовал: "К бою готовсь" и затем: По команде распорядителя противники занимали свои места, определённые жребием. Секунданты становились по обе По команде распорядителя противники занимали свои места, определённые жребием. Секунданты становились стороны от каждого дуэлянта (на дистанции 10 шагов). Начинай". Если во время поединка один из дуэлянтов падал или ронял оружие, то нападающий не имел права воспользоваться этим.При необходимости остановить бой распорядитель, по согласованию с секундантом противоположной стороны, поднимал вверх своё холодное оружие и командовал "Стой". Бой останавливался. Оба младших секунданта продолжали оставаться у своих клиентов, а старшие вели переговоры. Если в горячности дуэлянты продолжали поединок, то секунданты обязаны были парировать удары и разъединить их. При получении одним из дуэлянтов раны бой останавливался. Врачи осматривали рану и давали заключение о возможности или невозможности продолжения поединка. Если одним из дуэлянтов было допущено нарушение правил или условий поединка, в результате чего противник получил рану или был убит, то секунданты составляли протокол и возбуждали судебное преследование виновного.

№ слайда 10

Описание слайда:

№ слайда 11

Описание слайда:

Роковая дуэль А.С.Пушкина 27 января (8 февраля) под Петербургом в перелеске близ Комендантской дачи состоялась дуэль, на которой Пушкин был смертельно ранен в живот. Ответным выстрелом Пушкин легко ранил Дантеса в правую руку. Условия дуэли, по настоянию Пушкина, были смертельными и не оставляли шанса уцелеть обоим противникам: барьер отделял врагов едва на десять шагов, стрелять разрешалось с любого расстояния на пути к барьеру. Секундантом Пушкина был его лицейский товарищ подполковник К. К. Данзас, секундантом Дантеса - сотрудник французского посольства виконт д’Аршиак-Доширак.Раненый Пушкин был повезён с места дуэли на санях извозчика; а у Комендантской дачи пересажен в карету, которую послал старший Геккерен. Памятный обелиск на месте дуэли Пушкина, ст.м. Черная речка, Санкт-ПетербургНыне на месте дуэли, в сквере у пересечения Коломяжского проспекта и железнодорожной линии Сестрорецкого направления (район Черной речки), установлен памятный обелис

№ слайда 12

Описание слайда:

Дуэли М.Ю. Лермонтова Первая дуэль произошла с Э. Барантом. Она состоялась в воскресенье 18 февраля 1840г. на Парголовской дороге за Черной речкой при секундантах А. А. Столыпине (Монго) и виконте Рауле д’Англесе.В наказание за первую дуэль Лермонтов был повторно сослан на Кавказ. Вторая дуэль закончилась его смертельным ранением. Дуэль Лермонтова с Н. С. Мартыновым состоялась во вторник 15 июля 1841 близ Пятигорска, у подножия горы Машук. Лермонтов был убит выстрелом в грудь навылет.

№ слайда 13

Описание слайда:

Дуэль А.С. Грибоедова Этo был типичный случaй рoмaнтическoй дуэли из-зa сoперничествa. Произошла четверная дуэль.Стрелялись и сaми дуэлянты, и их секунданты. Дуэль сoстoялaсь, нo Грибoедoв прoмaхивaется, пуля прoхoдит рядoм с гoлoвoй Якубoвичa. Сaм же Алексaндр Сергеевич oкaзывaется рaненным в левую лaдoнь первым выстрелoм свoегo ярoстнoгo прoтивникa. Якубoвич тoже прoмaхнулся, oн целил в живoт, a пoвредил Грибoедoву мизинец. Алексaндр Сергеевич, кaк известнo, был великoлепным пиaнистoм и дaже сoчинял мелoдии, тaк существуют нескoлькo егo oчaрoвaтельных музыкaльных пьес. Тaк вoт пoсле этoй дуэли Алексaндр Сергеевич нoсил нa левoм пaльце специaльную нaклaдку, рaзрaбoтaл руку дo прежней лoвкoсти и игрaл пo-прежнему зaмечaтельнo. Пo этoму пaльцу и былo oпoзнaнo впoследствии егo рaстерзaннoе фaнaтикaми телo, кoтoрoе oни еще нескoлькo дней тaскaли пo гoрoду, жестoкo глумясь нaд трупoм и скинув егo в oбщую яму. В вoзмещение вины зa эту крoвaвую бoйню в Тегерaне персидский шaх oтoслaл русскoму цaрю в пoдaрoк oгрoмный aлмaз, укрaшенный рубинaми и изумрудaми.

№ слайда 14

Описание слайда:

№ слайда 15

Описание слайда:

А.С. Пушкин. Капитанская дочка. Дуэль Швабрина с Гриневым. Я тотчас отправился к Ивану Игнатьичу и застал его с иголкою в руках: по препоручению комендантши он нанизывал грибы для сушенья на зиму. «А, Петр Андреич! - сказал он, увидя меня. - Добро пожаловать! Как это вас бог принес? по какому делу, смею спросить?» Я в коротких словах объяснил ему, что я поссорился с Алексеем Иванычем, а его, Ивана Игнатьича, прошу быть моим секундантом. Иван Игнатьич выслушал меня со вниманием, вытараща на меня свой единственный глаз. «Вы изволите говорить, - сказал он мне, - что хотите Алексея Иваныча заколоть, и желаете, чтоб я при том был свидетелем? Так ли? смею спросить». - Точно так. - Помилуйте, Петр Андреич! Что это вы затеяли! Вы с Алексеем Иванычем побранились? Велика беда! Брань на вороту не виснет. Он вас побранил, а вы его выругайте; он вас в рыло, а вы его в ухо, в другое, в третье - и разойдитесь; а мы вас уж помирим. А то: доброе ли дело заколоть своего ближнего, смею спросить? И добро б уж закололи вы его: бог с ним, с Алексеем Иванычем; я и сам до него не охотник. Ну, а если он вас просверлит? На что это будет похоже? Кто будет в дураках, смею спросить?Рассуждения благоразумного поручика не поколебали меня. Я остался при своем намерении. «Как вам угодно, - сказал Иван Игнатьич, - делайте, как разумеете. Да зачем же мне тут быть свидетелем? К какой стати? Люди дерутся, что за невидальщина, смею спросить? Слава богу, ходил я под шведа и под турку: всего насмотрелся». Поединок Швабрина и Гринева изображен иронично. Вся сцена выглядит, как пародия на дуэль и на саму идею дуэли.

№ слайда 16

Описание слайда:

А.С. Пушкин «Евгений Онегин». Дуэль Ленского и Онегина. Вот пистолеты уж блеснули,Гремит о шомпол молоток.В граненый ствол уходят пули,И щелкнул в первый раз курок.Вот порох струйкой сероватойНа полку сыплется. Зубчатый,Надежно ввинченный кременьВзведен еще. За ближний пеньСтановится Гильо смущенный.Плащи бросают два врага.Зарецкий тридцать два шагаОтмерил с точностью отменной,Друзей развел по крайний след,И каждый взял свой пистолет.«Теперь сходитесь».Хладнокровно,Еще не целя, два врагаПоходкой твердой, тихо, ровноЧетыре перешли шага,Четыре смертные ступени.Свой пистолет тогда Евгений,Не преставая наступать,Стал первый тихо подымать.Вот пять шагов еще ступили,И Ленский, жмуря левый глаз,Стал также целить - но как разОнегин выстрелил... ПробилиЧасы урочные: поэтРоняет молча пистолет, Дуэль для Онегина – толчок к новой жизни, для Ленского - «быть спасителем».

№ слайда 17

Описание слайда:

М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени».Дуэль Печорина и Грушницкого. Я стал на углу площадки, крепко упершись левой ногою в камень и наклонясь немного наперед, чтобы в случае легкой раны не опрокинуться назад.Грушницкий стал против меня и по данному знаку начал поднимать пистолет. Колена егодрожали. Он целил мне прямо в лоб.Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей.Вдруг он опустил дуло пистолета и, побледнев как полотно, повернулся к своему секунданту:- Не могу,- сказал он глухим голосом.- Трус! - отвечал капитан.Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперед, чтоб поскорей удалиться от края.- Ну, брат Грушницкий, жаль, что промахнулся,- сказал капитан: - теперь твоя очередь,становись! Обними меня прежде: мы уж не увидимся! - Они обнялись; капитан едва мог удержаться от смеха: - Не бойся,- прибавил он, хитро взглянув на Грушницкого,- всё вздор на свете!.. Натура - дура, судьба - индейка, а жизнь - копейка! В этом поединке Печорин защищает честь Мери, а Грушницкий преследует корыстные цели, решив отомстить Печорину.

№ слайда 18

Описание слайда:

И.С.Тургенев «Отцы и дети».Дуэль Базарова и П.П. Кирсанова. - Ну, извините, это до другого раза, - отвечал Базаров и обхватил Павла Петровича, который начинал бледнеть. - Теперь я уже не дуэлист, а доктор и прежде всего должен осмотреть вашу рану. Петр! поди сюда, Петр! куда ты спрятался? - Все это вздор... Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, - промолвил с расстановкой Павел Петрович, - и... надо...опять... - Он хотел было дернуть себя за ус, но рука его ослабела, глаза закатились, и он лишился чувств. Испытание дуэлью проходит Базаров. Эпизод поединка важнейший в идейном развитии романа. Он помогает преодолеть внутреннюю ограниченность героев. После дуэли между ними возникают простые человеческие отношения. Утро было славное, свежее; маленькие пестрые тучки стояли барашками на бледно-ясной лазури… - Вы готовы? - спросил Павел Петрович. - Совершенно. - Можем сходиться. Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета... "Он мне прямо в нос целит, подумал Базаров, - и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов..." Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в то же мгновенье раздался выстрел. "Слышал, стало быть ничего", - успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку. Павел Петрович дрогнул слегка и хватился рукою за ляжку. Струйка крови потекла по его белым панталонам.Базаров бросил пистолет в сторону и приблизился к своему противнику. -Вы ранены? - промолвил он. - Вы имели право подозвать меня к барьеру, - проговорил Павел Петрович,- а это пустяки. По условию каждый имеет еще по одному выстрелу.

№ слайда 19

Описание слайда:

Л.Н.Толстой «Война и мир». Дуэль П.Безухова с Е.Долоховым. При слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно-густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из-за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Дуэль Долохова с Безуховым учит нас быть терпимыми к недостаткам людей. «Не суди, что справедливо, а что нет, не все бывает однозначно и легко решаемым».

№ слайда 20

Описание слайда:

А.С.Пушкин «Выстрел». - Я выстрелил, - продолжал граф, - и, слава богу, дал промах; тогда Сильвио... (в эту минуту он был, право, ужасен) Сильвио стал в меня прицеливаться. Вдруг двери отворились, Маша вбегает и с визгом кидается мне на шею. Ее присутствие возвратило мне всю бодрость. «Милая, - сказал я ей, - разве ты не видишь, что мы шутим? Как же ты перепугалась! поди, выпей стакан воды и приди к нам; я представлю тебе старинного друга и товарища». Маше все еще не верилось. «Скажите, правду ли муж говорит? - сказала она, обращаясь к грозному Сильвио, - правда ли, что вы оба шутите?» - «Он всегда шутит, графиня, - отвечал ей Сильвио, - однажды дал он мне шутя пощечину, шутя прострелил мне вот эту фуражку, шутя дал сейчас по мне промах; теперь и мне пришла охота пошутить...» С этим словом он хотел в меня прицелиться... при ней! Маша бросилась к его ногам. «Встань, Маша, стыдно! - закричал я в бешенстве; - а вы, сударь, перестанете ли издеваться над бедной женщиной? Будете ли вы стрелять или нет?» - «Не буду, - отвечал Сильвио, - я доволен: я видел твое смятение, твою робость; я заставил тебя выстрелить по мне, с меня довольно. Будешь меня помнить. Предаю тебя твоей совести». Тут он было вышел, но остановился в дверях, оглянулся на простреленную мною картину, выстрелил в нее, почти не целясь, и скрылся. Жена лежала в обмороке; люди не смели его остановить и с ужасом на него глядели; он вышел на крыльцо, кликнул ямщика и уехал, прежде чем успел я опомниться».

№ слайда 21

Описание слайда:

Словарь терминов Дуэль (франц. duel - от лат. duellum - война), поединок (с применением оружия) между двумя лицами по вызову одного из них. В переносном смысле - борьба, состязание двух сторон.1) цель дуэли - получение силою оружия удовлетворения за оскорбление*.2) участников дуэли только двое, т. е. оскорбленный и его обидчик (отсюда само слово «дуэль»); 3) средство дуэли - смертоносное оружие. На дуэлях обычно употребляется оружие трех родов: пистолет; Дуэль на пистолетах бывает следующего вида: в один выстрел; до первого ранения; смертельная дуэль.сабля; шпага.4) наличие установленных обычаем правил (условий) дуэли, обязательных к строгому соблюдению.* Оскорбление есть посягательство на чье-либо самолюбие, достоинство или честь*.Различают оскорбления трех степеней: легкие оскорбления, или оскорбления первой степени: оскорбления самолюбия, нарушения вежливости, не затрагивающие чести. тяжелые оскорбления, или оскорбления второй степени: оскорбления чести и достоинства, диффамация*.оскорбления действием, или оскорбления третьей степени: реально выраженное агрессивное действие одного лица по отношению к другому.

№ слайда 22

Описание слайда:

*Честь - внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть. (В.Даль)*Диффамация (из лат. diffamatio «разглашение, распространение») - распространение порочащих сведений, которые могут не носить клеветнического характера, или опозорение в печати; действие, известное уголовному законодательству как преступление, близкое к клеветеДуэльный кодекс - неформальный свод правил проведения дуэли.Дуэль служит способом отмщения за нанесенное оскорбление и не может быть заменена, но вместе с тем и не может заменять органы судебного правосудия, служащие для восстановления или защиты нарушенного права.Оскорбление может быть нанесено только равным равному.Секундант - (лат. secundans - сопровождающий). Свидетель и посредник, сопровождающий каждого из противников на дуэли.Секунданты являются в течение дуэли судьями противников и, как таковые, должны быть равного с ними происхождения. Секундант разночинец может быть не признан противной стороной.Секундант должен обладать следующими обязательными качествами:1) честностью;2) беспристрастием;3) отсутствием личных выгод в исходе данного дела;4) физическими и умственными качествами, необходимыми для достойного выполнения своего назначения.Четверная дуэль (фр. une partie carrée) - поединок, в котором после противников стрелялись их секунданты.Дуэлист - единоборец, поединщик, более в знач. задиры, драчуна; бретер*.Бретер - м. франц. кто ищет случая придраться, для вызова на поединок, кто наискивается на вызов, дуэлист, задира, задора, забияка, драчун.Бретёрами слыли такие известные личности, как А.И. Якубович, К.Ф. Рылеев, А.А. Бестужев, граф Ф.И. Толстой («Американец»), князь Ф. Гагарин

№ слайда 23

Описание слайда:

Список используемой литературы. В. Дурасов - 1912г. Санкт – Петербург «Дуэльный кодекс»Ю. Лотман «Беседы о русской культуре»А.С. Пушкин «Капитанская дочка», «Евгений Онегин», «Выстрел»Л.Н.Толстой «Война и мир»М.Н. Лермонтов «Герой нашего времени»И.С.Тургенев «Отцы и дети»Интернет-ресурсы

---