Психология

Аллегория: пример. Аллегория: примеры из художественной литературы

Позволяющий выразить абстрактную идею посредством образа. Аллегории в повествовательном искусстве появились задолго до литературы в ее современном понимании. Во всех религиях и верованиях было принято персонифицировать силы природы. Каждая стихия имела свое воплощение - божество. Насквозь аллегоричны Илиада, Одиссея, эпос о Керете, Гильгамеше и др. Аллегории придавали повествованию выразительность и наглядность.

Аллегория в литературе на ранней стадии, можно увидеть на примере Евангелия. Ученики Христа - необразованные люди, рыбаки и ремесленники, далекие от абстрактных идей. Чтобы донести до них суть учения, Христос использует форму притчи, доступные понятные образы: пастырь, овца, сеятель.

В античной Греции искусство во всех его формах достигло расцвета гораздо раньше и являлось в первую очередь прерогативой образованных людей. Здесь аллегорическая подача информации обретает художественность. Что такое аллегория в литературе античного периода, видно на примере басен Эзопа. Используя сравнения людей с животными, баснописец обобщает порок конкретного персонажа до целой категории ему подобных и одновременно высмеивает прототип, принижает его до уровня животного. И в то же время слегка маскирует личный выпад, избегая таким образом открытого конфликта.

Средневековье. Европа живет под невыносимым гнетом инквизиции, открыто высказывать мысли опасно. Здесь уже задача не передать идею в наглядной форме, напротив - замаскировать, сделать доступной только посвященным. для литераторов становится единственно возможной формой выражения идей. Аллегории средних веков мрачны, наполнены страхом, ощущением безысходности и беспросветности существования. Что такое аллегория в литературе средневековья, можно проследить на примере поэмы Данте «Божественная комедия».

Оттепель начинается в эпоху Ренессанса, ближе к новому времени. Ее отголоски хорошо заметны на примере самой известной в мировой культуре аллегорической поэмы - «Фауста» Гете. Из мрака схоластики, от метаний стреноженного духа, от ощущения собственного бессилия герой приходит к осознанию необходимости света, свободы и счастья для всех. Наиболее показательна «Классическая вальпургиева ночь»: в этой главе читается тоска по свободному и естественному существованию в самом распространенном символическом воплощении - античном классицизме.

Что такое аллегория в литературе востока, лучше всего видно по китайским и японским образцам: если древнеиндийские тексты по духу ближе к малоазийским и античным (образность и наглядность), то в соседних культурах на первом месте поэтические иносказания. Здесь принято поэтизировать все: быт, серость - благодаря сгущенным образам.

Советский Союз. В стране господствует жесткое номенклатурное давление, открыто можно только прославлять строй и поливать грязью идейных врагов. Литераторы, которые не попадают в идеологический тренд, переключаются на эзопов язык. То есть, опять из художественной литературы - «Мастер и Маргарита», проза Пастернака и Платонова. Сильнейшее аллегорическое решение - финал поэмы «Москва-Петушки» В.Ерофеева: четыре воплотившихся символа инфернального режима вонзают герою шило «в самое горло».

Наступила эпоха постмодерна. И опять в почете аллегория. Примеры из литературы - произведения Пелевина и Сорокина. На какое-то время маятник откачнулся: важна не маскировка идеи, а выразительность подачи.

Мостиком между советской эпохой и нынешней стали произведения А. и Б. Стругацких. Фантастам свойственно предвидеть будущее. Написанные очень давно «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров» - ярчайшая аллегория сегодняшней России.

Аллегория – иносказание, наглядное, картинное выражение абстрактных явлений посредством конкретного образа, т. е. в аллегории конкретный образ получает абстрактное значение, обобщается, то или иное понятие созерцается сквозь образ. По механизму создания аллегория близка метафоре.

Функции аллегории: создание подтекста, яркого образа, характеристики психологических особенностей персонажа, нравственная оценка.

Особенно явственно аллегория проявляется в различных дидактических поэтических жанрах, например: басня, притча. Они обычно построены целиком на этом приеме. Характерно это и для других аллегорических произведений, основу которых составляет намерение иллюстрировать или пояснить конкретным нечто отвлеченное.

Где может использоваться аллегория? Это средство является очень распространенным в различных сферах искусства. Осуществима она не только в поэзии, но и в различных пластических искусствах. Таких как скульптура или же аллегория в живописи. Распространена она для изображения художественной действительности, используется традиционно как в книжной литературе, так и в фольклоре. Словарь литературных терминов определяет это средство как изображение через конкретный образ отвлеченного понятия. Аллегория очень часто используется в баснях и сказках. В них под видом животных могут подразумеваться различные человеческие пороки. Могут изображаться аллегорически важные политические и исторические события. В русской литературе мастерами использования этого средства были И. А. Крылов и М. Е. Салтыков-Щедрин. Каждый в своем жанре, они создали великолепные образцы произведений (аллегорических). Использование этого приема у обоих авторов является сложным.

Пантера, лев и волчица изображают собою три главенствующие порока, считавшиеся тогда преобладающими в мире, а именно: сладострастие, гордость и алчность. (Данте)

Вопрос 22. Стилистические функции аллюзии.

Аллюзия – троп, заключающийся в намёке на литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи:

Аллюзия представляет собой заимствование некоего элемента из инородного текста, служащее отсылкой к тексту-источнику, являющееся знаком ситуации, функционирующее как средство для отождествления определённых фиксированных характеристик. В этом смысле аллюзия – интертекст, элемент существующего текста, включаемого в текст создаваемый.

Если аллюзию понимать широко, то она может заключаться в прямом упоминании и быть скрытой. Скрытые аллюзии могут быть перифрастическими, могут быть построены как загадка.

Аллюзии могут быть общеизвестными и контекстными. Контекстные аллюзии понятны в определенную эпоху или в определенном кругу.

Приём аллюзии может использоваться для вуалирования смысла в условиях подцензурной печати («эзопов язык»).

Аллюзия – весьма эффективное стилистическое средство создания образности, выразительности, воздействия на мыслительную и чувственную сферы адресата.

М.Д. Тухарели предлагает следующую классификацию аллюзий по их семантике:

    Имена собственные - антропонимы. К этой же группе относятся: часто встречаемые в художественном произведении зоонимы - имена животных, птиц; топонимы - географические названия; космонимы - названия звезд, планет; ктематонимы - названия исторических событий, праздников, художественных произведений и т.д.; теонимы - названия богов, демонов, мифологических персонажей и т.д.

    Библейские, мифологические, литературные, исторические и прочие реалии.

    Отзвуки цитат, ходовых речений, контаминации, реминисценции.

С точки зрения структуры аллюзия может быть представлена словом, сочетанием слов и более крупными по объёму и конструкции словесными образованиями. М. Д. Тухарели выделяет аллюзии - сверхфразовые единства, аллюзии - абзацы, аллюзии - строфы, аллюзии - прозаические строфы, аллюзии - главы, наконец, аллюзии - художественные произведения.

Что касается последней разновидности аллюзии, А А. Мамаева называет её архитектонической. Такая аллюзия представлена целым художественным произведением, повторяющим расположение частей и особенности другого художественного произведения. Но в мировой литературе найден лишь один пример подобного рода аллюзии - «Уллис» Д. Джойса, дублирующее «Одиссею» Гомера.

Функции аллюзий

В составе художественного произведения аллюзия обладает огромным потенциалом создания подтекста. Этот приём даёт автору возможность в сжатой форме передать большое количество информации, выразить своё отношение к героям или событиям, навести читателя на определенную мысль. Аллюзия выполняет следующие функции:

    Оценочно-характеризующая (сравнение персонажа с каким-то предметом);

    Текстоструктурирующая.

Осуществляемая аллюзией внутритекстовая связь относится к форме ассоциативной когезии, поскольку помогает в скреплении художественного произведения и одновременно вносит дополнительную информацию извне.

Донос оставя без вниманья,

Сам царь Иуду утешал

И злобу шумом наказанья

Смирить надолго обещал! (Пушкин)

Аллегория – это использование отвлеченных понятий, которые символически передают характеристики конкретного образа. Одно слово иллюстрируется с помощью другого. Аллегория включает в себя два важных компонента. Смысловой элемент аллегории – это предмет, который изображает автор, но не называет его.

Например, мудрость, храбрость, доброта , юность. Второй элемент - это предметный объект, который должен передать в произведение названное понятие. Например, сова – это существо, которое означает мудрость.

Чаще всего аллегории – это устойчивые образы, которые переходят из произведения в произведение. Чаще всего используется в баснях или притчах. Так, главные персонажи басней являются аллегориями. Например, в известной басне Крылова «Ворона и лисица» лиса – это аллегория хитрости. Почти все животные в баснях Крылова являются постоянными аллегориями, поэтому прочитав название «Свинья под дубом », читатель сразу понимает, что басня высмеивает человеческое невежество. Ведь свинья для Крылова - это аллегория невежества.

  • Хвойные растения - сообщение доклад

    Хвойные единственные растения в своем роде, которые круглый год остаются зеленными, неважно, зима это или лето, зеленые иголочки всегда будут радовать глаз человека. Как оказывается, к хвойным растениям

  • Кратко Ледовое побоище 1242 года для детей

    5 апреля 1242 году на Чудском озере произошло сражение между войском Александра Невского и рыцарями Ливонского ордена. Впоследствии эту битву стали называть «Ледовое побоище».

  • Как научить писать ребенка сочинение 2, 3, 4, 5, 6 класс

    Зачастую школьники младших классов сталкиваются с проблемой написания сочинений. Они просто ещё не умеют этого делать. Конечно, нужно не запускать проблему, не доводить до того

  • Арктика - сообщение доклад (4, 5, 7, 8 класс окружающий мир)

    Огромный и безмолвный, покрытый вечными льдами и снегами район Земного шара - вот что такое Арктика. В переводе с греческого языка, это означает далекий край, расположенный под созвездием Большой Медведицы.

  • Какое первое животное запустила франция в космос?

    Франция, удивительная страна, она имеет свой неповторимый колорит с привкусом романтики. Поступки французов всегда были неординарными, и касается это не только банальных вещей, но и даже первого полета животного в космос.

Мы часто употребляем слова и выражения, которые в иносказательной форме указывают на какие-либо понятия или явления, не называя их. Например, когда мы говорим «ворона в павлиньих перьях», подразумеваем человека, пытающегося казаться более важным и значительным, чем он есть на самом деле. «Первой ласточкой» называем признаки приближения чего-то нового, радостного, перемены к лучшему. Такой приём переносной речи в литературе и в искусстве и есть аллегория, примеры которой приведены выше.

Истоки данного определения

Аллегория происходит от греческих слов: allos - иной и agoreuo - говорю. Отвлечённые понятия, которые невозможно передать коротко, изображают в форме яркого образа, название которому и есть аллегория. Примеры таких образов, понятные всем людям независимо от их национальности: образ женщины с и с весами в руке - общеизвестный символ правосудия; змея, обвившая чашу, - символ медицины. Аллегория как пришла в искусство из и фольклора. Большинство библейских образов также носят иносказательный характер. Примеры аллегории в Библии: Иуда олицетворяет ложь и предательство, а Богородица - нравственную чистоту и непорочность.

Где можно встретить аллегорию

В художественной литературе аллегорические образы чаще всего используются в баснях и притчах. Древнегреческий баснописец Эзоп прибегал к аллегорической форме выражения своих мыслей, так как не мог их высказать прямо. Под видом животных он высмеивал человеческую глупость, жадность, лицемерие. Позднее иносказательную манеру изложения мыслей стали называть В русской литературе в баснях И. А. Крылова широко используется аллегория. Примеры тому - образы животных, которые являются персонажами крыловских басен. Под ними подразумевается какая-то определённая человеческая черта характера. Свинья - аллегория невежества, лиса - хитрости, лживости, лести одновременно, осёл - глупости.

Сравнения в отношениях

Иногда аллегорический образ выражает определённое отношение к тому понятию, которое он изображает. Например, Ильф и Петров используют образ который олицетворяет богатство и деньги. Подчёркивая своё ироничное отношение к этому образу, они превратили тельца в телёнка. И уже несколько иной смысл приобрела общеизвестная аллегория - пример бессмысленной погони за богатством. Эту тему легко можно проследить во многих классических и современных литературных пьесах.

Аллегория. Примеры в именах собственных

Приём иносказания используется писателями в фамилиях персонажей. У Грибоедова - Молчалин и Скалозуб, у Гоголя - Собакевич, Плюшкин, Ляпкин-Тяпкин, у Фонвизина - Правдин, Стародум, Простаков. Эти «говорящие» фамилии тоже пример аллегории. Художественная литература, как и музыка, скульптура, живопись, изображает жизнь через художественные образы, которые несут в себе чувства создателя, понимание того или иного явления через личный опыт, мировосприятие. Чтобы был более глубоким, чтобы наиболее точно передать свои переживания, писатели используют всё богатство и разнообразие языка, в том числе и аллегорию.

Аллегория - один из приемов иносказания. Она выражает в конкретном образе отвлеченную идею, понятие (мудрость, любовь, верность, хи трость, добро и т. п.). Аллегория, в отличие от символа, может иметь только одно, определенное истолкование. Так, в европейской культурной традиции крест понимается как аллегория веры, лев - аллегория могущества, сердце - аллегория любви и т.д.

Многие аллегорические образы имеют мифологическое происхождение. Например, древнегреческая богиня Фемида выступает как аллегория правосудия, а римская Фортуна - аллегория счастья.

Этот прием часто используется в притчах и баснях, где волк аллегорически изображает алчность, лисица - хитрость и т.д.

Помимо общеизвестных аллегорий различают и авторские. К таким можно отнести образы вещей из «Мистерии-буфф» В. Маяковского: Серп, Молот, Игла, Пила и др. Как один из приемов аллегоризации героев авторы используют «говорящие» имена и фамилии: секретарь Молчалин у А. Грибоедова, судья Ляпкин-Тяпкин у Н. Гоголя, градоначальник Негодяев в городе Глупове у М. Салтыкова-Щедрина, «главначпупс» Победоносиков у В. Маяковского и т.п.

(Источник: Справочник школьника: 5—11 классы. — М.: АСТ-ПРЕСС, 2000)

В отличие от гротеска аллегория и символ не деформируют реального облика действительности (если, конечно, не принимать в расчет анималистическую аллегорию басни). И если все же мы относим их к разряду условных форм, то прежде всего потому, что перед нами двуплановые изображения, предлагающие нам определенные условия для понимания необходимости перехода в иное измерение смысла. Сущность здесь не заключена непосредственно в явлении, как это бывает с вещами и процессами реального мира. В символе и аллегории она как бы таится за явлением, скрывается «по ту сторону» его. Символ и аллегория предполагают существование двух смысловых рядов: того, который заключен в изображении, и того, на который оно намекает. Сосуществование в образе изображенного и подразумеваемого — вот что объединяет эти условные структуры.
Что же разъединяет их? Аллегория достаточно ясно и прямо намекает на второй широкий план изображения. Намекает словесно: второе измерение ее смысла подсказано читателю либо в форме басенной сентенции, либо в форме расшифровывающего названия («Телега жизни» Пушкина), либо непосредственно в тексте («Ключ юности, ключ быстрый и мятежный», «И третий ключ — холодный ключ забвенья»— у Пушкина).

Аллегория у Крылова

Впрочем, степень настойчивости аллегорического намека различна. Наиболее неуклонно и последовательно переводит мысль во второй план изображения басенная аллегория, прибегающая к сентенции. В докрыловской басне она закреплена за авторским словом и появляется, как правило, в финале. Но уже Крылов перестраивает и разнообразит формы ее воплощения. Нередко она являет у него бегло брошенный афоризм, сгусток народной мудрости. Таким афоризмом не только завершается, но иногда и открывается басенный текст («У сильного всегда бессильный виноват» и т. п.). Порою сентенция вкладывается в уста басенных персонажей, проникаясь естественностью живого разговорного слова, обращенного к собеседнику. Смысл крыловского нравоучения часто уже, чем та образная картина, которая разворачивается в басенном сюжете. Да и образы крыловских персонажей несут в себе возможности смысла, не перекрытые басенной сентенцией. Не перекрытые хотя бы потому, что вместе с ними в мир крыловской басни входит неповторимый русский быт, проявления русских нравов и все это уже не умещается в безликой всеобщности нравоучения.
Вообще чем менее настойчиво и прямолинейно аллегорическое изображение стремится расшифровать свой смысл, тем полнокровнее образ, живее аллегорическая картина. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить, например, «Дорогу жизни» Баратынского и пушкинскую «Телегу жизни».

Аллегория в "Дороге жизни" Баратынского

Лирическая миниатюра Баратынского буквально от строки к строке накапливает в своей композиции детали, указывающие на второй аллегорический план изображения: «дорога жизни», «судьба благая», «годы почтовые», «путевые прогоны жизни». Все это метафоры, в которых сопряжение двух планов столь явно, что мы ни на миг не теряем ощущения, насколько несамостоятелен здесь первый «дорожный» слой образа. Только строка «с корчмы довозят до корчмы» выпадает из метафорического контекста. Впрочем, и то лишь отчасти. Контекст расшифровывает ее смысл, и нам становится ясно, что «корчмы» у Баратынского — обозначение этапов человеческого бытия. Вообще поэтический образ Баратынского балансирует на грани между аллегорией и развернутой метафорой, настолько откровенны здесь сопряжения двух жизненных сфер (предметной и психологической).

Аллегория в "Телеге жизни" Пушкина

По сравнению с «Дорогой жизни» Баратынского в пушкинской «Телеге жизни» широко развернут предметно-сюжетный слой изображения. То, что у Баратынского брошено мимолетно (образ этапов, стадий человеческого бытия), это у Пушкина получает широкий композиционный разворот.
Все стихотворение воспринимается как аллегория трех возрастов человеческой жизни: юности, зрелости и старости. Намеки на второй, аллегорический смысл образа здесь разбросаны более скупо; они лишь в названии стихотворения да в образе времени: «ямщик лихой — седое время». Но главное в том, что картина дорожного странствия обрастает у Пушкина такими подробностями, которые сообщают ей известную изобразительную автономию. Она и сама по себе занимательна, хотя бы сменою вполне реальных, психологически точных настроений путника. Сначала живейшее любопытство, радость движения и готовность смело встретить все тяготы странствия; затем спад интереса и появление ощущения неудобства пути и, наконец, равнодушие и привычка, погашающая остроту и свежесть впечатлений. Пушкинская аллегория несет на себе отпечаток дерзкой по тем временам поэтической простоты и комического изящества, впрочем, не заслоняющего драматической серьезности ее смысла. Разговорная интонация и обилие прозаизмов лишь усиливают это впечатление.
Иной речевой рисунок мысли характерен для аллегории Баратынского. Романтически приподнятая стилистика ее («сны златые», «судьба благая», «безумцы») побуждает вспомнить традиционно рафинированный словарь русской элегической лирики начала XIX столетия.

Аллегория в стихотворении "Трактир жизни" Анненского

Иногда аллегорический намек возникает в произведении как острая смысловая неожиданность. Пока мы не наткнулись на нее, мы склонны воспринимать изображенное в жизнеподобном, а не в условном ключе. Таково стихотворение Иннокентия Анненского «Трактир жизни».
Последнее слово этого стихотворения «гробовщик» резко смещает смысловые соотношения всех деталей. Поначалу перед нами колоритное изображение трактира, воспринятого оком завсегдатая. И лишь поднявшись на вершину последнего, «ключевого» слова, мы видим, как в единый миг у нас на глазах словно бы ниспадает завеса с тривиального маскарада жизни. Открывается второй, трагически глубинный смысл изображения, и вся конкретика его начинает звучать по-новому. И атрибуты трактирного пиршества с его обнаженной прозаичностью, и зловещая гримаса скуки, проступающая сквозь лихорадочную жажду забвения, и унылая повторяемость жизненного ритуала, призванного лишь отвлечь мысль от грозной и темной изнанки бытия, — все обретает здесь особое значение в свете завершающей истины о фатальной близости смерти. Смерть всегда рядом, всегда настороже и готова дунуть на оплывший огарок свечи.

Аллегорический образ Китая

За пределами басни, в которой аллегория органична постольку, поскольку здесь она врастает в жанровый принцип изображения, за этими пределами аллегория в поэзии всегда несет в себе известный риск и угрозу рационалистичности. Поэтому в XIX веке аллегория все реже и реже напоминает о себе в поэзии, тяготея, скорее, к прозе, к ее сатирическим жанрам. Здесь она используется как способ легкой зашифровки смысла и как форма художественного «остранения». И в том и в другом качествах в сатире и в критике XIX века пользуются, к примеру, аллегорическим образом Китая. Позволяя слегка вуалировать картину российских нравов (однако так, чтобы смысл изображения был вполне доступен для «посвященных»), эта аллегория со всеми ее «китайскими» атрибутами, остраняя восприятие русской реальности, создавала комический эффект. Китайский традиционализм воспринимался российскими прогрессистами (Белинским, например) как гиперболизированная форма социальной недвижности, а пресловутые китайские мандарины — как карикатурное воплощение деспотизма. Разумеется, все это скорее было мифом, нежели реальностью, но мифом, которым было удобно пользоваться для жесткой критики «язв российской действительности». С виртуозной комичностью подхватывает аллегорическую семантику Китая А. К. Толстой.
Пример с аллегорическим использованием «китайской» семантики доказывает, что аллегория в поэзии (да и в прозе тоже) далеко не всегда индивидуальна по художественному происхождению своему. Она заимствуется иногда из арсенала традиции, но, подхваченная крупной художественной индивидуальностью, она, естественно, обретает неповторимый художественный разворот.

Аллегорический образ моря

Таков, например, традиционный образ странствия по морю (разумеется, это море житейское, или море бед, или, наконец, море судьбы) со всем его набором сюжетных мотивов: буря, кораблекрушение, желанная гавань. Мотивы эти могут быть представлены в полном комплекте или с отсечением каких-либо звеньев. Но в любом случае читательское восприятие, привыкшее к аллегорической параллели «море» — «жизнь», легко проникает во второй смысловой план изображения. Традиционный аллегоризм этого соотнесения, по всей очевидности, облегчал для читателя иносказательное истолкование сюжета пушкинского стихотворения «Арион» (сюжета, опирающегося на античный миф об Арионе) в свете авторской судьбы, несмотря на отсутствие каких-либо явных аллегорических намеков.
Аллегорический образ может быть размещен в центре достаточно обширного прозаического повествования. И тогда он становится его средоточием, фокусом, вбирающим в себя сюжетные и смысловые линии целого. Подобный образ иногда на грани с символикой, но отличается от символа прозрачностью и определенностью значения. Такова аллегория «красного цветка» в рассказе В. М. Гаршина «Красный цветок».

Аллегория у Гаршина и Новалиса

В том, что это аллегорический образ зла, контекст рассказа не оставляет ни малейшего сомнения. Широта его смысловых горизонтов, его философичность роднят его с символом. Но потаенного мерцания смыслов и ощущения затягивающей глубины, порождаемых символом, в гаршинском образе нет. Чтобы это стало вполне очевидно, достаточно сравнить его с символикою "голубого цветка" в романе выдающегося немецкого романтика Новалиса «Генрих фон Офтердинген». В образе этом заключена у Новалиса огромная сопрягающая энергия, множество отблесков оставляет он в структуре романа, связывая прежде всего две его сферы, два мира — прозаический и поэтический, реальный и идеальный. В нем отсвечивает и утопическая мечта Новалиса о возможности тотальной «романтизации» жизни, и его восприятие сказки как универсального начала поэзии. «Голубой цветок»— воплощение неуловимой и неизъяснимой поэзии бытия, рассеянной в мире и вот как бы собравшейся в едином «предмете». Это и символ волшебно ускользающей души Матильды, и которой для Генриха сосредоточилось все очарование мира, ибо душа эта есть не что иное, как эманация «вечной женственности». Недаром в финале романа она как бы возрождается в новом воплощении (по закону метемпсихозы) в облике юного существа, напоминающего Генриху умершую возлюбленную.