Образ княжны Марьи в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»
Марья Болконская — один из самых сложных образов в романе Толстого. Основные качества ее — духовность, религиозность, способность к самоотречению, жертвенной, высокой любви.
Героиня не привлекает нас внешней красотой: «некрасивое, слабое тело», «худое лицо». Однако глубокие, лучистые, большие глаза княжны, освещая все лицо ее внутренним светом, делаются «привлекательнее красоты». В глазах этих отражается вся напряженная духовная жизнь княжны Марьи, богатство ее внутреннего мира.
Толстой с большой тонкостью воссоздает атмосферу, в которой сформировался характер героини. Болконские — старый уважаемый род, известный, патриархальный, со своими жизненными ценностями, устоями, традициями. Ключевые понятия, характеризующие людей этой «породы», — порядок, идеальность, рассудок, гордость.
Все в Лысых Горах идет по заведенному однажды порядку, в соответствии с регламентом; строгий, суровый князь Николай Андреевич неизменно требователен, даже резок с детьми и слугами. Он эгоистичен, властен, порой нетерпим в отношениях с дочерью. Вместе с тем старый князь Болконский умен, проницателен, трудолюбив, энергичен, патриотичен, у него свои, «вековые» понятия о чести и долге. В душе его живут все лучшие ценности, порожденные рационалистическим XVIII веком. Николай Андреевич не терпит праздности, пустословия, пустого времяпрепровождения. Он постоянно занят «то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении».
Князь Болконский признает лишь две людские добродетели — «деятельность и ум». В соответствии с этой «доктриной» он и воспитывает дочь: княжна Марья неплохо образованна, отец дает ей уроки алгебры и геометрии, вся жизнь ее распределена «в беспрерывных занятиях».
В этой атмосфере «правильности», господствующего разума и сформировался характер героини. Однако княжна Марья унаследовала от Болконских лишь фамильную гордость и твердость духа, в остальном же она не слишком похожа на отца и брата. В жизни ее нет упорядоченности и педантизма. В противоположность отцовской чопорности она открыта и естественна. В противоположность резкости и нетерпимости Николая Андреевича она добра и милосердна, терпелива и снисходительна в отношениях с окружающими. В разговоре с братом она защищает Лизу, считая ее большим ребенком. Прощает она и m-lle Bourienne, заметив ее флирт с Анатолем Курагиным.
Княжна Марья лишена хитрости, расчетливости, кокетства, свойственного светским барышням. Она искренна и бескорыстна. Княжна Марья безропотно подчиняется жизненным обстоятельствам, видя в этом Божью волю. Она постоянно окружает себя «божьими людьми» — юродивыми и странниками, и поэтическая мысль «оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы, не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям и молясь за них…», часто посещает ее.
Однако вместе с тем всем существом своим она жаждет земного счастья, и чувство это становится тем сильнее, чем более она старается «скрывать его от других и даже от себя самой». «В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастье, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтой была любовь земная».
В первый раз у героини появляется смутная надежда на семейное счастье, когда Анатоль Курагин с отцом приезжают в Лысые Горы для того, чтобы посвататься к ней. Княжна Марья совершенно не знает Анатоля — он кажется ей красивым, достойным человеком. Ей кажется, что «муж, мужчина» — это «сильное, преобладающее и непонятно-привлекательное существо», которое перенесет ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир.
Николай Андреевич замечает волнение, охватившее вдруг княжну. Однако планы Анатоля корыстны и циничны: он всего лишь хочет жениться на богатой наследнице и уже мечтает «весело провести время» с m-lle Bourienne. Умный и проницательный, старый князь Болконский сразу же открывает истинную натуру молодого Курагина, отмечает его пустоту, глупость и никчемность. Глубоко оскорбляют достоинство Николая Андреевича и «пылкие взгляды» Анатоля на m-lle Bourienne. В довершение ко всему старый князь втайне боится расстаться с дочерью, жизнь без которой для него немыслима. Предоставляя княжне Марье свободу выбора, отец, однако, намекает ей на интерес ее жениха к француженке. И вскоре героиня лично убеждается в этом, заметив Анатоля с m-lle Bourienne.
Так, мечтам героини о личном счастье пока не суждено сбыться. И княжна Марья покоряется судьбе, отдаваясь чувству самоотречения. Чувство это становится особенно заметно в ее отношениях с отцом, который в старости делается еще раздражительнее и деспотичнее.
Приблизив к себе француженку, Николай Андреевич беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. «Разве мог бы он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который (она все-таки знала это) любил ее, быть к ней несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: справедливость. Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе — законе любви и самоотвержения».
С твердостью, стойкостью Болконских княжна Марья выполняет свой дочерний долг. Однако во время болезни отца в ней вновь просыпаются «забытые личные желания и надежды». Она прогоняет от себя эти мысли, считая их наваждением, каким-то дьявольским искушением. Однако для Толстого эти мысли героини естественны и потому имеют право на существование.
Рассудочную жертвенность княжны Марьи Толстой отнюдь не поэтизирует, противопоставляя ей «непосредственность эгоизма», «способность жить самозабвенно, …радостно отдаваться естественным влечениям, инстинктивным потребностям» (Курляндская Г. Б. Нравственный идеал героев Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Книга для учителя. М., 1988. С. 139).
Здесь писатель сопоставляет христианскую, жертвенную любовь ко всем людям и любовь земную, личную, открывающую человеку все многообразие жизни. Как замечает В. Ермилов, «Толстой не знает, какая любовь является истинной. Выть может, христианская, одинаковая любовь ко всем выше, совершеннее грешной, земной любви… однако лишь земная любовь есть живая жизнь на земле» (Ермилов В. Указ. соч. с. 184).
Христианская любовь неизменно связана для писателя с мыслью о смерти, любовь эта, по мысли Толстого, — «не для жизни». Образ княжны Марьи в романе сопровождает тот же самый мотив, который является необычайно значимым для князя Андрея, — мотив возвышенности, стремления к «небесному» совершенству, к «неземному» идеалу. Внутренний, глубинный смысл этого мотива — роковая несовместимость героя с жизнью.
Княжна Марья в романе находит свое счастье в браке с Николаем Ростовым, однако «неустанное, вечное душевное напряжение» ни на миг не покидает ее. Она заботится не только об уюте и комфорте в доме, но, прежде всего, об особой духовной атмосфере в семье. Николай вспыльчив и горяч, при разбирательствах со старостами и приказчиками он нередко дает волю рукам. Жена помогает ему понять всю низость его поступков, помогает преодолеть вспыльчивость и грубость, изжить «старые гусарские привычки».
Княжна Марья — прекрасная мать. Думая о нравственном, духовном воспитании детей, она ведет дневник, записывая все примечательные эпизоды детской жизни, отмечая особенности характеров детей и действенность тех или иных приемов воспитания. Ростов восхищается своей женой: «…главное основание его твердой, нежной и гордой любви к жене… это чувство удивления перед ее душевностью, перед тем, почти недоступным для Николая, возвышенным, нравственным миром, в котором всегда жила его жена».
Сам Ростов, при всей его эмоциональности, лишен больших духовных запросов. Интересы его — семья, помещичье хозяйство, охота, чтение книг зимой. Он осуждает Пьера за его бунтарские, свободолюбивые настроения. «Здравый смысл посредственности» — такое определение писатель дает герою.
Марье Болконской кажется, что «кроме счастья, которое она испытывала, было другое, недостижимое в этой жизни». Здесь вновь возникает мотив смерти, связанный с образом данной героини. В. Ермилов замечает, что «этот подспудный мотив имеет и некоторое личное значение для Толстого, связывавшего с образом княжны Марьи кое-что из своих представлений о своей матери, о ее нежной любви к… детям, о ее высокой духовности, о ее преждевременной смети…» (Ермилов В. Указ. соч. С. 184).
В образе княжны Марьи Толстой представляет нам синтез духовного и чувственного, с явным преобладанием первого. Эта героиня привлекает нас своей искренностью, благородством, нравственной чистотой и сложным внутренним миром.
| Наименование параметра | Значение |
| Тема статьи: | КНЯЖНА МАРЬЯ БОЛКОНСКАЯ |
| Рубрика (тематическая категория) | Военное дело |
Война не дала спокойно умереть старому князю Николаю Андреевичу Болконскому. Та ночь, когда он заставил себя прочесть письмо сына и понять, что французы в четырех переходах от его дома, - та ночь не прошла даром. Старый генерал ʼʼкак бы вдруг опомнился от снаʼʼ и погрузился в. лихорадочную бессонную деятельность: собирал ополченцев, вооружал их, писал военачальникам... Силы его кончились внезапно: князь собирался ехать к главнокомандующему; он ʼʼв мундире и всех орденах, вышел из дома...ʼʼ Так его и привели - почти принесли - обратно в дом через несколько минут, ʼʼмаленького старичка в мундире и орденахʼʼ, и княжна Марья со страхом увидела, что ʼʼпрежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорностиʼʼ.
Князь Андрей не знал, что случилось. Он думал, что отец и сестра в Москве, а на самом деле они уехали в Богучарово, лежавшее на дороге, по которой приближались французы. Князь Андрей получил известие, что отец его болен, но не понимал, как болен. Он не видел и не слышал того, что видели и слышали Алпатыч, дворовые. Он не мог себе представить выражения робости и покорности на властном лице отца.
Это выражение - признак приближающейся смерти; оно невыносимо для близких. Когда старый князь долгие дни лежал в беспамятстве, ʼʼкак изуродованный трупʼʼ, это было только продолжением робости и покорности, так испугавших княжну Марью в первый день.
Старик больше не мог руководить дочерью. Еще несколько дней назад княжна Марья, замирая от страха, решилась нарушить его волю и не уехала в Москву вместе с Николенькой и Десалем. Она боялась оставить отца одного - и поняла тогда, что он был доволен ее решением, хотя кричал на нее и не велел ей показываться ему на глаза.
Он тоже боялся остаться один, потому и кричал, и сердился на дочь: не мог он признаться ей в своей слабости... И вот оказалось, что опасения дочери не напрасны, его тайный страх оправдался: разбитый параличом, беспомощный, он внесен в дом, его положили на тот самый диван, ʼʼкоторого он так боялся в последнее времяʼʼ.
Теперь княжна Марья должна отвечать за него так же твердо, как он всю жизнь отвечал за нее. Дочь решила везти отца в Богучарово, и потянулись дни, когда старый князь лежал в беспамятстве, а французы шли и шли по России, но княжна Марья не знала об этом, потому что день и ночь думала об отце, только об отце.
Толстой всегда беспощаден к тем своим героям, кого любит, и беспощаднее всех он к княжне Марье. Но чем больше читаешь о постыдных мыслях, владевших княжной Марьей, тем больше любишь ее.
ʼʼНе лучше ли бы было конец, совсем конец!ʼʼ - иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти признаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концуʼʼ. (Курсив Толстого.)
Можно было бы обмануть себя, сказать себе, что эти мысли рождаются жалостью к страданиям больного. Но княжна Марья не обманывает себя: ʼʼчто было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца... в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды... Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизньʼʼ. (Курсив Толстого.)
Княжна Марья ужасается тому, что происходит в ее душе, и мучается, и стыдится, и не может перебороть себя. Что же, она не любит отца? Любит - больше, чем когда-нибудь, и это самое мучительное: ʼʼникогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять егоʼʼ.
Накануне смерти старому князю стало лучше. Такое последнее утешение смерть дарует умирающему и его близким: княжна Марья поддалась утешению. ʼʼДуша болитʼʼ, - невнятно сказал ей отец. ʼʼВсе мысли! об тебе... мысли... Я тебя звал всю ночь...ʼʼ
Невольно подчиняясь отцу, она теперь аналогично тому, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
Душенька... - или - дружок... - Княжна Марья не могла разобрать; но наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. - Зачем не пришла?
ʼʼА я желала, желала его смерти!ʼʼ - думала княжна Марья. Он помолчал.
Спасибо тебе... дочь, дружок... за все, за все... прости... спасибо... прости... спасибо!.. - И слезы текли из его глаз.- Позовите Андрюшу, - вдруг сказал он, и что-то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросеʼʼ.
Только перед смертью он позволил себе быть нежным. ʼʼДочь, дружок...ʼʼ И сына назвал Андрюшей... Но нет сына - он на войне, и в последний раз в сознание отца входит правда.
ʼʼДа, - сказал он явственно и тихо. - Погибла Россия! Погубили!ʼʼ
Как страшно думать, что мальчики, убитые под Ленинградом, под Москвой, на Днепре, на Волге, так никогда и не узнали о красном флаге над рейхстагом. Как горько думать, что генерал-аншеф Болконский никогда не узнал: Россия не погибла...
Княжна Марья - в своем горе, в терзаниях совести, в страхе за отца. ʼʼОна не могла ничего понимать, ни о чемдумать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минутыʼʼ. А отец умирает. Но он остается жить в дочери, - конечно, она не может сейчас этого понять, об этом думать.
ʼʼ- Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, - сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
Оставьте меня; это неправда, - злобно крикнула она на негоʼʼ.
Вот когда в кроткой княжне Марье проснулся нрав отца. Прошло несколько часов - и, как отцу пришлось преодолеть свою старость, свое бессилие, так княжне Марье придется преодолеть свое горе, заполнившее всю ее жизнь после смерти отца.
ʼʼ- Ах, ежели бы кто-нибудь знал, как мне все все равно теперьʼʼ, - ответила она, когда мадмуазель Бурьен завела с ней разговор о том, что лучше бы не уезжать из Богучарова, а остаться в надежде на покровительство французов. Но вот она вынула из сумочки объявление французского генерала Рамо.
ʼʼКняжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо... ʼʼЧтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтобы она, дочь князя Николая Андреевича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями!ʼʼ - Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости...ʼʼ (Курсив мой. - Н. Д.)
Так проснулся в ней нрав отца, и не удивительно, что княжна Марья думала теперь ʼʼне своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата... Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ееʼʼ.
Смерть отца действительно освободила княжну Марью - как ни горько, но это так. В ту минуту, когда мадмуазель Бурьен стоит перед ней с воззванием французского генерала, княжна Марья, конечно, не думает о своей свободе - она вся во власти возмущения; она оскорблена - и эти чувства, как это было у ее отца, выливаются в быструю, решительную деятельность. Ехать, немедленно ехать - лишь бы не остаться у французов!
Но ехать нельзя - ʼʼдикиеʼʼ богучаровские мужики не дают подвод. Попытка княжны Марьи договориться с ними приводит к обратным результатам: теперь мужики не только не дают подвод, но и княжну не хотят выпустить из Богучарова.
Вот тут и появляется Николай Ростов - романтический герой, каким видит его княжна Марья, но вовсе не романтический в глазах Толстого. В Богучарово он попал в поисках сена для лошадей, а с бунтующими мужиками объяснился самым прозаическим образом: при помощи кулаков.
В конфликте Ростова с крестьянами Толстой, скорее всего, на стороне Ростова: во-первых, он жалеет княжну Марью, которую крестьяне не выпускают из Богучарова; во-вторых, он осуждает крестьян, решивших остаться под властью французов, чтобы не потерять свое добро.
Мы тоже осуждаем крестьян за то, что они поддались на уговоры врага. Но в то же время нам обидно читать, как Ростов с помощью лакея Лаврушки одолел крестьянский бунт. Обидно понимать, как темно сознание крестьян, как дики их представления о добре и зле, правде и лжи, как робки их попытки самостоятельно, без указаний помещиков, решать свою судьбу.
И всего огорчительнее читать те страницы, где княжна Марья от всего сердца хочет помочь крестьянам, отдать им свой хлеб - она чувствует, что отец и брат сделали бы то же самое, - а крестьяне не понимают ее, видят хитрость в ее искреннем желании делать добро.
Толстой задумал свой роман как книгу о декабристе, вернувшемся из ссылки в шестидесятых годах XIX века. Потом он решил обратиться к более ранним временам - к самому восстанию декабристов. Далее - вернулся к войне 1812 года и еще раньше - к войне 1805-1807 годов. ʼʼВойна и мирʼʼ стала книгой, показывающей формирование декабризма, - действие романа кончается за пять лет до событий на Сенатской площади. Мы уже видели, как плохо удавались попытки Пьера облегчить положение своих крестьян. Теперь перед нами - стена взаимного непонимания, отделяющая крепостных людей от их помещицы - княжны Марьи. Для богучаровских мужиков она чужая; но ведь среди них несколько лет прожил князь Андрей, стараясь, сколько возможно, облегчить их положение. Оказывается, это не помогло - крестьяне по-прежнему не верят в добрые намерения господ. Знаменитые слова В. И. Ленина: ʼʼУзок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народаʼʼ, - были сказаны о декабристах через два года после смерти Толстого, в 1912 году. Но книга Толстого помогает нам глубже понять трагическую справедливость этих слов.
Вернемся к княжне Марье. Ростов явился как спаситель в трудный час ее жизни, совершил подвиг (иначе княжна Марья не может и не хочет назвать его поступок) и вошел в ее судьбу навсегда.
Ничего этого не было бы, будь старый князь жив и здоров. Никогда крестьяне не осмелились бы спорить с ним, не было бы ни бунта͵ ни спасения. Ростов купил бы у Алпатыча сено и уехал, даже не увидев княжну Марью, да вдобавок старый князь, скорее всего, встретил бы Николая надменно и презрительно, как брата той, которая оскорбила князя Андрея.
Теперь все произошло иначе - и получается, что смерть старого князя на самом деле освободила княжну Марью. В том-то и сложность наших отношений с родителями, что они действительно, хотя и невольно, своей заботой мешают нам быть самостоятельными. И чем ближе мы к своим родителям, чем больше любим и уважаем их, чем сильнее их душевная власть над нами, - тем больше они затрудняют нам жизнь, вовсе того не желая.
Кто в данном виноват? Да нет здесь виноватых; разве любовь должна быть виной! И выхода из этого положения нет, потому что молодость, естественно, рвется к самостоятельности, к полноте ответственности за свою судьбу, а старые люди столь же естественно держатся за свое место в жизни и не хотят отдать его молодым. Выхода нет, и остается только все равно любить, все равно жалеть своих стариков, потому что хуже всего становится, когда они уходят навсегда и уже некому мешать нам и властвовать над нами.
6. ДЕНЩИК ЛАВРУШКА И ДРУГИЕ…
Вернемся на месяц назад - к тому дню, когда Наполеон уже перешел Неман и двигался по польским губерниям, а князь Андрей приехал в ʼʼглавную квартиру армииʼʼ к Барклаю де Толли.
То, что он увидел и услышал там, поразило его не своей исключительностью, а, напротив - обыденностью. ʼʼВсе были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губернийʼʼ.
Чем же были заняты люди, взявшие на себя ответственность за руководство армией? Что происходило в данном огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире?
Там было девять разных группировок - Толстой с иронией описывает их: ʼʼтеоретики войныʼʼ, обсуждавшие бесконечные планы кампании; сторонники мира, боявшиеся Наполеона еще со времен Аустерлица; ʼʼделатели сделокʼʼ между разными направлениями; приверженцы Барклая и приверженцы Бенигсена, обожатели императора Александра - ирония Толстого понятна, в случае если вспомнить, что ʼʼоб опасности нашествия в русские губернии никто и не думалʼʼ, - в штабе заняты спорами, разговорами, а вовсе не тем, что сейчас нужно стране.
Но одну группу - самую многочисленную - Толстой описывает не только с иронией; в каждом его слове - ненависть; ʼʼсамая большая группа... состояла из людей... желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий...
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в данном ловлении следили только за направлением флюгера царской милости... Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голосаʼʼ. (Курсив мой. - Н. Д.)
Вот кто сделал Берга ʼʼпомощником начальника штаба левого флангаʼʼ; вот кого Багратион в своем письме к Аракчееву назвал сволочами; вот против кого выступили, наконец, люди, утверждавшие, что ʼʼвсе дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии...ʼʼ
В конце концов, царя уговорили уехать в Петербург, вместе с ʼʼтрутнямиʼʼ. Перед отъездом он милостиво принял князя Болконского, и ʼʼкнязь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения остаться в армииʼʼ.
Князь Андрей ʼʼпотерял себяʼʼ в придворном мире, но мир данный жив, и живет он по прежним законам - вся страна вздыблена, взметена, изменилась жизнь всех людей, кроме тех, кто окружает царя.
ʼʼЭта жизнь неизменна... - говорит Толстой, - ...салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назадʼʼ.
Изменилось все; даже казавшиеся заколдованным спящим замком Лысые Горы покинуты хозяевами, разорены, через них прошла война. Но в Петербурге по-прежнему живут фантастической, выдуманной жизнью, и князь Василий сегодня ругает Кутузова последними словами, а завтра восторгается им, потому что царь вынужден под натиском общественного мнения назначить Кутузова главнокомандующим.
Мы помним, как описывал Толстой Наполеона, безжалостно подчеркивая толщину, короткие ноги, пухлую шею... Кутузова он тоже не щадит: старый главнокомандующий ʼʼеще потолстел, обрюзг и оплыл жиромʼʼ, он, ʼʼтяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадкеʼʼ; в лице его и фигуре было ʼʼвыражение усталостиʼʼ... Но если Наполеон всячески заботится о впечатлении, какое он производит на окружающих, то Кутузов - прежде всего естествен в каждом своем движении; это и любит в нем Толстой.
Кутузов устал от долгой и трудной жизни, ему тяжело носить свое расплывшееся тело - всего этого он и не думает скрывать. Как все старики, он боится смерти - он, умеющий быть невозмутимым под пулями, ʼʼиспуганно-открытыми глазами посмотрел на князя Андреяʼʼ, услышав о смерти своего друга, старого князя Болконского. Он естествен и здесь, он всегда остается самим собой.
Все, что говорит и делает Кутузов, он говорит и делает не так, как Наполеон и Александр I
Весь роман Толстого построен на принципе контраста - резкого противопоставления. Контраст - в самом названии книги: ʼʼВойна и мирʼʼ. Контрастны войны: несправедливая, ненужная народу война 1805-1807 годов и Отечественная, народная 1812 года... Контрастны целые круги общества: дворяне и народ противопоставлены друг другу, но и в дворянской среде - контраст между честными людьми - Болконскими, Ростовыми, Пьером Безуховым - и ʼʼтрутнямиʼʼ - Курагиными, Друбецкими, Жерковым, Бергом.
Внутри каждого лагеря - свои контрасты: Болконские противопоставлены Ростовым; патриархальная семья Ростовых - бездомному, несмотря на свое богатство, Пьеру. Контрастны женщины: Элен и Наташа, Наташа и Соня, княжна Марья и Соня, Наташа и княжна Марья...
Резко контрастны исторические деятели: Барклай и Кутузов, Наполеон и Александр I, Кутузов и Наполеон. И, должна быть, самый резкий контраст в том, как рисует Толстой Кутузова и Александра I. Никакой прямой насмешки над царем Толстой не допускает. Наоборот, царь у него красив, обаятелен. Но уже в первой войне он становится жалок рядом с обрюзгшим и бессильным, но величественным и непокорным Кутузовым. А в войне Отечественной Кутузов затмевает царя именно своей естественностью - качеством, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ больше всего ценит в людях Толстой.
Да, он стар и немощен, он слушал доклады генералов ʼʼтолько оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то что в одном из них был морской канат, не могли не слышать...ʼʼ Но он побеждает царя ʼʼсвоею опытностью жизниʼʼ - и не случайно Толстой именно в главах, предшествующих Бородинскому сражению, заставляет Кутузова решать те же вопросы, которые уже решал на наших глазах царь.
Мы помним трагедию Денисова и попытку Ростова спасти своего друга, и ответ царя: ʼʼ...потому не могу, что закон сильнее меня...ʼʼ Денисов был обвинен в мародерстве на том основании, что силой взял провиант для своих солдат.
Теперь Кутузову представляют бумагу, требующую наказания армейских начальников за то, что солдаты скосили зеленый овес на корм лошадям.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
В печку... в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, - сказал он, - все эти дела в огонь. Пускай косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя...ʼʼ
Через несколько дней красноносый капитан Тимохин расскажет Пьеру: ʼʼВедь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что... В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали...ʼʼ
И Барклай, отдавший под суд офицеров ʼʼза этакие делаʼʼ, и царь, отказавший Денисову в помиловании, объективно правы: сено, овес и дрова принадлежат помещикам, их нельзя брать самовольно. Провизия, которую отбил Денисов, кому-то предназначалась - как же он мог ее взять? Но ведь и Берг по существу прав, когда кричит, что нельзя жечь дома, - действительно, нельзя - в мирное время. А на войне - другие законы, и это знает Кутузов. Его ʼʼв печку... в огоньʼʼ - справедливо, а царская верность закону оборачивается несправедливостью и жестокостью.
Несколько недель назад ʼʼкнязь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армииʼʼ. Теперь Кутузов предлагает ему остаться в штабе, и князь Андрей снова отказывается.
ʼʼУмное, доброе и вместе с тем тонко-насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, в случае если бы все советчики служили там в полках, как ты...ʼʼ
Для царя, как и для Наполеона, главное - он сам, его неповторимая личность. Отказ служить при его особе делает важное, чем прислуживание его императорскому величеству! Для Кутузова главное - война, и как ни огорчает его отказ князя Андрея, он признает правоту Болконского.
Умение признать правоту другого - то, чего лишен царь и чем наделен Кутузов.
Но и это еще не все - Кутузов умеет чувствовать за других людей, понимать их. По этой причине он так ласков с Денисовым, хотя не очень вслушивается в его план партизанской войны. По этой причине называет и Денисова, и своего адъютанта͵ и князя Андрея голубчиками (совсем как маленький капитан Тушин), в связи с этим так жалеет князя Андрея, потерявшего отца, и находит те единственные слова, какими сейчас можно утешить Болконского: ʼʼЯ тебя с Аустерлица помню... Помню, помню, с знаменем помню...ʼʼ
Этой способности понимать других людей начисто лишен у Толстого Наполеон, занятый собой, всегда переполненный собой. По этой причине он терпит поражение, встретясь с пронырливым денщиком Ростова (а раньше - Денисова) Лаврушкой.
Хитрый, вечно полупьяный Лаврушка умеет найти выход из любого положения. Позже, попав с Ростовым в Богучарово и увидев бунтующих мужиков, он мгновенно поймет ситуацию:
ʼʼ- Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! - бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за ворот Карпа. - Вяжи его, вяжи! - кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
- Прикажете наших из-под горы кликнуть? - крикнул онʼʼ.
Никаких ʼʼнашихʼʼ под горой не было, и это отлично знал Лаврушка, как и Ростов. Но бунт был подавлен мгновенно, и староста сам снял с себя кушак, ʼʼкак бы помогаяʼʼ себя связать.
Перехитрить темных мужиков - не такое уж трудное дело. Но несколькими днями раньше Лаврушка обвел вокруг пальца властелина всей Европы.
Попав в плен к французам, Лаврушка приведен к императору. Наполеон считает, что Лаврушка не знает, с кем он говорит. Лаврушка, между тем, ʼʼочень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить человека подозрительным: разве должна быть дело более его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеонʼʼ.
Лаврушка хитрит, болтает все, что придет на ум, и, наконец, чтобы развеселить Наполеона, заявляет:
ʼʼ- Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья...
Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулсяʼʼ.
Переводчик Наполеона поступает совершенно так, как поступил бы на его месте князь Василий: оберегая своего повелителя, переводит только лестную для него часть замечания Лаврушки. И Наполеон остается при убеждении, что даже дикий казак, ʼʼдитя Донаʼʼ, восхищается его победами.
Но и ʼʼдитя Донаʼʼ ведет себя, как опытный придворный. Услышав сообщение, что перед ним сам Наполеон, Лаврушка ʼʼтотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ ему привычно было, когда его водили сечьʼʼ.
Маневр данный удался вполне: довольный Наполеон отпустил его на волю, и Лаврушка ʼʼк вечеру же нашел своего барина Николая Ростоваʼʼ. Так он перехитрил Наполеона, потому что Наполеону и в голову не могло прийти, что простой казак может оказаться умнее его.
А случилось все это потому, что великий полководец Наполеон перестал понимать остальных людей; Лаврушка его понял, а он Лаврушку - не понял.
Эта смешная история имеет более серьезное значение, чем может показаться. Наполеон не понимает людей, с которыми воюет, - должна быть, это и определит его грядущее поражение. Кутузов умеет понять и Лаврушку, и Николая Ростова, и князя Болконского, и каждого солдата - этим он и отличается от Наполеона, от Александра I; это и определит его понимание народной войны, которую он возглавил.
КНЯЖНА МАРЬЯ БОЛКОНСКАЯ - понятие и виды. Классификация и особенности категории "КНЯЖНА МАРЬЯ БОЛКОНСКАЯ" 2017, 2018.
Некрасивая сестра князя Андрея, княжна Мария Болконская, не похожа на свою куколку-невестку -- это натура, при всей ее ограниченности, несравненно более глубокая и симпатичная; она не может удовлетвориться блестящей внешностью, даже если бы она была хорошенькая; наряды, выезды, балы, успехи в свете не могли бы наполнить ее жизнь; ей нужно другое, лучшее, сознание исполненного долга, свое дорогое святое, к чему привязаться. Для нее невозможна одна жизнь -- жизнь сердца, которую столько мыслителей и поэтов считают единственно доступной для женщины. Автор часто упоминает о мысли, светившейся в прекрасных лучистых глазах ее, но именно мысли и нет в жизни княжны Марьи. Робкая и покорная, как все ограниченные натуры, она живет жизнью безграничной преданности и самоотвержения, она умеет только любить и безответно покоряться. Ум ее совершенно не развит, хотя она и имела случай получить такое воспитание, какое не получали другие девушки в ее время. Отец ее, один из замечательнейших людей века Екатерины, сам воспитывал ее, но резкий, нетерпеливый, он запугал и без того не блестящие способности ее, и учение было для княжны Марьи одним из многочисленных мучений ее жизни. Когда ум спит, тем сильнее потребности сердца. Но некрасивая наружность княжны Марьи, непривлекательность которой она преувеличивает себе, делает для нее невозможною любовь мужчины и семейное счастье. Она видит в этом перст Божий, начертавший ей ее путь в жизни, и заглушает в себе малейшую мечту о счастье, как дьявольское наваждение. “Моя жизнь есть жизнь самоотвержения и любви”,-- говорит она, и свою жажду любви переносит на немногих близких людей, отца, брата, племянника, и всю жизнь свою отдает им. Но самоотвержение ее бесплодно, и любовь ее не приносит ей самой ничего, кроме страданий. Она страстно обожает отца и страдает. Отец ее, влиятельный человек при Екатерине и сосланный при Павле в деревню, как и все честолюбивые и энергичные люди, осужденные на насильственное бездействие, тратит на пустяки свою потребность деятельности и административные способности, которые, не находя сродной им почвы, вырождаются в мелочной неумолимый деспотизм и самодурство. Все в доме преклоняется перед его железной волей, все трепещет его взгляда, жизнь домашних должна идти, как хорошо устроенная машина, по указанному им пути. Деятельность -- вот счастье, говорит он, и занят целый день; у него на все определенные часы: на точенье, постройки, занятия с дочерью, писание записок,-- и он воображает, что делает дело, как белка в колесе воображает, что бежит. Он и дочери устраивает то же счастье. Княжна Марья безропотно сносит все: она не только не смеет жаловаться, она рада бы и не это снести, лишь бы обожаемый отец взглянул на нее с любовью, сказал ей ласковое слово; в любви своей к нему она доходит до полнейшего уничижения человеческого достоинства, до самого рабского подобострастия. Отец зовет ее дурой, упрекает в безобразии, и она не думает возмущаться; она не позволяет себе не только понимать недостатки отца, но нарочито отводит себе глаза, чтобы не видеть их. Отец ее в минуту гнева бьет старого верного слугу, а она терзается одной мыслью, как держать себя прилично такому случаю: сохранить ли печальный вид, чтоб выказать сочувствие к дурному расположению отца и тем вызвать привычный упрек, что она вечно готова хныкать, или сделать вид, что ничего не замечает и тем, еще хуже, заставить подозревать себя в преступном равнодушии к огорчению отца. Когда выживший из ума старик со злобы на ненавистную ему женитьбу сына приближает к себе ловкую интриганку Бурьен, которая, пользуясь его слабостью, хочет выгодно обеспечить себя, она и тут упрекает себя в черных мыслях. И в награду за эту безграничную преданность, на которую уходят ее лучшие годы, она видит пренебрежение, холодность; она чувствует, что между нею и отцом никогда не будет той крепкой связи, как между им и ее братом; она сознает, что она для отца не более ничтожного винта в машине, что она нужна ему лишь для того, чтоб он мог положенные часы тратить с нею на уроки геометрии и видеть лицо ее на привычном месте, как необходимую принадлежность домашнего порядка,-- и страдает. Она обожает брата и невестку и страдает за разлад их, причины которого не может понять; она страдает вдвойне, чувствуя, что, несмотря на всю любовь свою к брату, она ничем не может быть в его жизни, что у него есть свой мир идей, занятий, планов, в котором ей нет места. Она страдает несчастиями брата, но она не может утешить его, она может только плакать с ним да указать ему тот путь, в котором она нашла утешение, которое не может утешить брата. Она страстно привязывается к племяннику, но любовь ее и самоотверженная преданность бесполезны и даже вредны для ребенка, а ей самой приносят новые мучения. Она терзается и за здоровье ребенка и за его учение. Она сама учит его, но эта болезненная любовь усиливает ее раздражительность, неизбежное следствие ее жизни, гнета и страха; она, в свою очередь, запугивает ребенка и отталкивает его от ученья; за леностью следует неизбежное наказание, после которого она ужасается своей злобы и обливается слезами раскаяния, а ребенок выбегает из угла утешать се. А между тем воспитание детей есть именно то дело, всегда доступное женщине, в котором любящая натура княжны Марьи могла бы найти цель жизни; но для того, чтоб быть воспитательницей, ей надо было сначала перевоспитать себя, а это удел немногих сильных натур, или самой вырасти в руках воспитателей, которые смотрели бы на нее не как на живой материал для выделки по той или другой теории, но как на личность, имеющую свои права, из которой надо приготовить полезного члена обществу. Князь Андрей, чтобы сын не сделался “слезливой старой девкой”, как говорит старый Болконский, спешит взять ему гувернера, и княжне Марии остается одно -- изливать свои чувства в переписке с приятельницей и в молитве.
Раз всего эта томительно-однообразная жизнь гнета и страха была нарушена приездом жениха. Сердце княжны Марьи вспыхнуло любовью, когда она еще не успела видеть этого человека, посланного ей Провидением, и узнало новые терзания. Она терзается мыслью о том, отдаст ли ее отец: она терзается страхом, что некрасивая наружность ее оттолкнет жениха; она видит, наконец, жениха, и терзается опасением, что не умела показать ему свою внезапно вспыхнувшую любовь, и заставляет отца злиться на нее за недостатком чувства собственного достоинства, когда он сам все делал, чтобы забить его в ней, и на то, что стоит явиться мужчине -- и отец забыт. Такие легкомысленные кутилы, как Анатоль Курагин, обладают, к несчастью, особенной способностью увлекать женщин, особенно тех, которые выросли под гнетом; их лица, сияющие беззаботной радостью, кажутся еще прекраснее для глаз, привыкших к хмурым лицам и угрюмым взглядам; свобода и непринужденность их в обращении, происходящая от полного довольства собой и жизнью, тем неотразимее действуют на робкие забитые существа, привыкшие дрожать за каждое слово, взгляд. С первого взгляда на Анатоля княжна Марья убеждается, что этот прекрасный мужчина с открытым, светлым взглядом добр, великодушен -- словом, одарен всевозможными добродетелями и непременно сделает ее счастье; в мечтах своих она видит себя уже счастливой женой и матерью с ребенком у груди, а этого прекрасного мужчину -- мужем, который с любовью смотрит на нее. Надежды на любовь жестоко обманывают бедную девушку, и ей остается одно прибежище от жизни самоотвержения, которая начинает уже утомлять ее,-- религия. Но нравственно искалеченная княжна Марья неспособна понять человеческую сторону евангельского учения, учения деятельной любви и братства; счастье не далось ей, ни брату ее, и она убедилась в невозможности и греховности счастья: неспособная понять, насколько само человечество виновато в своих страданиях и несчастьях собственным неумением разумно устроить жизнь свою, она сочла страданье неизбежным законом жизни, отдалась мечтам о страдании, подвигах, стала собирать около себя разных божьих людей, благоговейно слушать рассказы о том, как у матушки из щечки потекло миро, а во лбу засияла звезда. В княжне Марье находят повторение Лизы “Дворянского гнезда”; некоторого сходства отрицать нельзя; обе считают счастье грехом, и монастырь, которым кончает Лиза. стоит божьих людей княжны Марьи; но вместе с тем какая разница: Лиза возмущена неправдами окружающей ее жизни, не одна разбитая надежда на счастье, но и желание замолить всю эту неправду гонит ее в монастырь; в княжне Марье нет ни малейшего сознания неправды, окружающей ее жизнь; Лиза несравненно более женщина, чем княжна Марья; она знает, за что любит; она полюбила Лаврецкого, увидев, что они любят и не любят одно и то же, его неверие тревожит ее; ей нужно, чтобы между ею и любимым человеком была полная нравственная связь. А княжна Марья, узнав, что Анатоль Курагин приехал женихом, уже пылает к нему страстью, и видит себя в мечтах уже матерью с ребенком у груди -- его ребенком, и потом, застав Бурьен в его объятиях, она оправдывает ее по чувству христианской любви и снисхождения, но, сознавая в душе, что на ее месте она сделала бы то же самое. И это для человека, которого она видела в первый раз в жизни, чья репутация кутилы и развратника, которого сочли за нужное отдалить от родной сестры, должна была бы оттолкнуть ее. Ее готовность не размышляя принять в супруги человека, указанного ей Провидением, потому, что брак есть божеское установление, которому женщина обязана подчиняться, как она писала своей подруге, в сущности, оказывается готовностью кинуться в объятия первого встречного мужчины -- очень грубая и некрасивая подкладка для мистицизма," но мы это встречаем в жизни на каждом шагу.
Княжна Марья стареет, продолжая отказываться от всего для отца, жизнь ее становится все нестерпимее. Отец находит злобное удовольствие мучить и оскорблять ее на каждом шагу; он презирает ее и как неудавшуюся попытку воспитания по своей теории и как дуру за ее божьих людей, которые ненавистны ему, как ненавистно умному человеку всякое уродство. То растлевающее влияние неограниченной власти одного человека над другим человеком, которое, как заметил князь Андрей, имело на старого Болконского крепостное право, выказывается во всем своем безобразии и безнравственности и в отношениях отца к дочери. Человек, поставленный над другими, обязанными беспрекословно повиноваться ему, весьма естественно привыкает считать за ничто права этих людей; их удобства, желания, самое счастье -- ничто перед его волей, перед его малейшей прихотью. Если он умен, в нем может проснуться сознание несправедливости такого порядка, но привычка берет свое. Старик Болконский понимал очень хорошо, что жизнь дочери в его руках, что он лишает ее счастья, обрекает на одиночество. Ее печальный вид служит ему постоянным упреком и становится нестерпим ему, как нестерпим каждому деспоту вид его жертвы; ее безответная покорность, неустанная преданность и любовь раздражают его еще более; если б княжна Марья жаловалась, упрекала его, ему было бы легче, он мог бы счесть себя оскорбленным в своих правах отца и найти себе оправдание в своих собственных глазах; но ее безропотная покорность лишает его всякой возможности оправдания, и тяжелое чувство собственной виновности он вымещает на ней же. Он сам несчастен оттого, что мучит ее и не может не мучить. Кажется, чего бы проще было ему, сознавая себя виновным в душе,-- сознание, которое высказалось в нем в минуту смерти,-- изменить свое обращение с дочерью и постараться устроить ей ту жизнь, которая была нужна ей; но для этого, во-первых, нужно нарушить установленный им самим ход жизни, а это, не говоря уже о трудности изменить в его лета привычкам годов, немыслимо было для него как деспота, потому что деспоты вообще, за недостатком уважения к чужим правам, питают глубочайшее благоговение к малейшему деянию собственной особы; во-вторых, это значило бы признать себя виновным в глазах других, а этого он не мог допустить, этому мешало и всосанное с молоком матери понятие о власти родителей над детьми, и пренебрежение мужчины к этому низшему и подчиненному существу -- женщине. Еще проще было бы при таких отношениях разъехаться, но, хотя старик Болконский в минуту бешенства, сжимая кулаки, кричит: “И никто не возьмет эту дуру замуж!” -- он был бы очень недоволен, если б эта дура вышла замуж, и потому отваживает всех женихов. Что бы сталось тогда с его потребностью мучить и оскорблять эту дуру, иметь в руках еще одну подвластную ему жизнь! Мысль оставить отца не приходит на ум княжне Марье; перст Божий, определивший ей жизнь в доме отца, указывает один выход -- в дом мужа, и княжна Марья лучше вынесет все муки, чем не подчинится этому указанию.
С отцом ее делается удар, и княжна Марья переносит во время болезни его ту мучительную борьбу, которую переносят и придется переносить тысячам женщин, когда они видят, что жизнь свободная, жизнь без вечного гнета и страх открывается им единственно смертью дорогого, близкого им человека, с которым они связаны священным и страшным для них долгом. Княжна Марья ухаживает за отцом со всею своею не изменяющейся ни на минуту преданностью, но страшно сказать, несмотря на всю свою страстную любовь к отцу, несмотря на всю свою религиозность, она испытывает странное чувство: облегчение при виде умирающего отца. И она часто невольно следит за отцом не с надеждой найти признаки облегчения болезни, желая найти признаки приближающегося конца. “…Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего-то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову -- мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастья, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир -- житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее…”.
Напиши эти строки другой кто, а не писатель, так глубоко проникнутый семейным началом, как Л. Толстой, какая поднялась бы буря криков, намеков, обвинений в разрушении семьи и порывании общественного порядка. А между тем нельзя ничего сильнее сказать против порядка, закрепляющего женщину, что сказано этим примером любящей, безответной, религиозной княжны Марьи, привыкшей всю жизнь свою отдавать другим и доведенной до противоестественного желания смерти родному отцу. Не Л. Толстой учит нас, но сама жизнь, которую он передает, не отступая ни перед какими проявлениями ее, не нагибая ее ни под какую рамку.
Княжна Марья с ужасом давит в себе это чувство, настраивает себя на мысль о том, что смерть отца страшное несчастье для нее, и успокаивается; но утром, в минуту пробуждения, когда мир привычных понятий, неестественных условий и отношений не успел еще охватить человека и он бывает правдив и искренен, бывает вполне самим собой, как бывают искренни люди только в минуту смерти, она с содроганием чувствует, что это страшное, бесчеловечное желание именно и есть ее настоящее чувство. Как ни дави, как ни насилуй жизнь во имя теорий, она скажется и восторжествует. Как ни заглушала в себе годами княжна Марья свою греховную жажду счастья и свободы, все-таки эта жажда жила в ней; как ни устремляла она все надежды свои и желания к блаженству загробной жизни, все-таки она сознавала, что эта вечная загробная жизнь для верующих есть отдых, успокоение, безмятежное пристанище; а жизнь с ее стремлениями, надеждами, тревогами, настоящая жизнь есть жизнь земная, и она не могла не чувствовать, что отец ее стоял между нею и этой грешной, но так дорогой жизнью. “И она чувствовала,-- говорит автор,-- что со смертью отца ее охватывает другой мир, мир трудной и свободной деятельности”. Она хочет молиться, но молитва в эти минуты, когда решается вопрос ее жизни, оказывается бессильна. Женщину, в которой зашевелилась бы мысль, это состояние навело бы на целый ряд размышлений, которые произвели бы благодетельный перелом; очнувшись от мистических стремлений, она стала бы трезво глядеть на жизнь, потребность сознания исполненного долга перешла бы в жизнь пользы и дела, и потребность горячо, крепко привязаться нашла бы себе достойную цель. Но для княжны Марьи нет выхода в мир “трудной и свободной деятельности”. Она уничтожена разрушением прежнего мира безответной преданности и самоотвержения, на который она потратила лучшие годы своей жизни, и жизнь ее со смертью отца теряет смысл; нет более места для борьбы между греховными желаниями и покорностью воле Провидения, этим душевным подвигам, которые были ей необходимы, как отцу ее его постройки, точенье, уроки. Может создаться впечатление, что она очерствела, утратила свое человеколюбие. Но это не так, мы видим ее душевные муки во время последнего разговора с отцом: "…-- Все мысли! об тебе... мысли,--потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
- -- Я тебя звал всю ночь...-- выговорил он.
- --Ежели бы я знала...-- сквозь слезы сказала она,-- Я боялась войти…"
"…-- Да... я... я... я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось... Я хотела успокоиться... А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет,-- бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания…"
“Да, он не придет более мешать тебе”,-- злобно упрекает она себя за свои преступные желания, и с радостью вспоминает последние ласковые слова отца к себе в минуту смерти, когда естественная привязанность отца к дочери, задавленная годами деспотизма, нелепыми отношениями, высказалась, наконец; она цепляется за них как за единственное доказательство, что она была нужна ему, что она прожила столько лучших годов недаром. Но теперь что ей делать со своей жизнью? Впрочем, княжна Марья не остается долго в неизвестности, куда пристроить свою самоотверженную любовь. Рыцарь Ростов, двумя оплеухами усмиривший бунтовавших крестьян, является ей как спаситель, посланный небом. "…Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что-то романическое в этой встрече. “Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая-то странная судьба натолкнула меня сюда!-- думал Ростов, слушая ее и глядя на нее.-- И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении!” -- думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно-испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица…"
Встреча с ним в то время, когда свадьба сестры его с ее братом расстроилась, кажется особенно знаменательной княжне Марье, и она чувствует, что любит и будет вечно любить этого прекрасного, благородного, великодушного спасителя. "…-- Как вам не совестно,-- краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок),-- каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля,-- говорил он, стыдясь чего-то и стараясь переменить разговор.-- Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели -вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите…" Сам Ростов, как следует рыцарю, очаровывается лучистыми глазами спасенной дамы, которые заставили его забыть некрасивость ее лица. "…-- Но княжна Волконская, это другое дело; во-первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило, что это судьба…" Будет ли княжна Марья всю жизнь томиться безнадежной вечной любовью к своему спасителю, или эта участь выпадет на долю верной Соне, характер княжны Марьи обрисован вполне: останется ли она плаксивой старой девой, утешающейся своими божьими людьми, или сделается счастливой супругой и будет самоотвергаться для страстно обожаемого мужа, который отдаст ей время, свободное от охоты, пиров полковой службы,-- она останется все тем же бесполезным существом, неспособным к разумной жизни. А между тем нельзя не задуматься над жизнью княжны Марьи; это жизнь многих женщин. Николай женится на Марье, но и здесь она не находит счастья, она с детских лет привыкла подчиняться, жертвовать собой ради других. И теперь она зависит от мужа, как некогда от отца. В конце романа, в эпилоге, Марья говорит: "…-- Никогда, никогда не поверила бы,-- прошептала она сама с собой,--что можно быть так счастливою.-- Лицо ее просияло улыбкой; но в то же самое время она вздохнула, и тихая грусть выразилась в ее глубоком взгляде. Как будто, кроме того счастья, которое она испытывала, было другое, недостижимое в этой жизни счастье, о котором она невольно вспомнила в эту минуту…"
В своем произведении Толстой отразил судьбы многих людей. Отдельного внимания в романе заслуживают женские образы. Образ и характеристика Марьи Болконской в романе «Война и мир» полностью соответствуют представлениям Л.Н Толстого о своей матери, которую автор совсем не помнил. Воображение нарисовало четкий образ той, которая будет одной из главных героинь романа. Дочь князя Болконского сумела преодолеть множество испытаний на своем пути, прежде чем стать счастливой женой и матерью.
Внешность
Несмотря на то, что Марья Болконская является одним из любимых персонажей автора, красивой внешностью он решил ее не награждать. Без слез на нее не взглянешь. Болезненная худоба, бледность кожных покровов, удлиненной формы лицо все в ней отталкивало.«Бедная девушка, она дьявольски дурна»
Думал про нее Курагин.
Единственным, что могло привлечь внимание мужчин к ее персоне, были глаза. Они словно лучились изнутри, окутывая собеседника теплом и мягкостью. Большие, манящие. В них можно утонуть, но слишком грустные для такой молодой особы.
« В прекрасных глазах ее были и любовь и грусть…»
Марья всегда казалась печальной. Даже походка девушки была, как у мужика. Тяжелая, неуклюжая.
«Она вошла своей тяжелой походкой».
Грация и утонченность отсутствовали напрочь. Марья прекрасно понимала, что шансы выйти замуж у нее невелики, но как любая другая девушка втайне мечтала о любви и о том человеке с кем можно пройти, взявшись за руки по длинной дороге судьбы.
Семья
Марья дочь князя Николая Болконского, человека влиятельного и обеспеченного. Есть родной брат Андрей Болконский. Николай был строгим отцом и, воспитывая дочь, не делал никаких поблажек. Его жестокие методы в воспитании Марьи наложили отпечаток на ее характер. Со стороны можно было принять Болконскую за домработницу, функции которой заключались в командах: принеси, подай, убери. Оставаясь одна, она часто лила слезы в подушку от обиды и досады. Несмотря на грубое отношение отца, девушка любила его, принимая таким, какой он есть. С кем у нее сложились отношения, так это с братом. Андрей относился к сестре с любовью. Между ними установились теплые отношения, основанные на доверии и уважении. Андрей рано овдовел. После смерти жены Марья взяла на себя все заботы о любимом племяннике.Характер
Характер у Марьи был ангельский и кроткий. Она вела замкнутый образ жизни. Не посещала балов, не сплетничала с подружками, перемывая кости близкому их обществу людей. Общение с ровесниками ей смогла заменить фанатичная вера в религию. Книги, «божьи люди», заглядывающие к ним в дом на огонек, часто становились причиной насмешек со стороны отца и брата, не понимающие, когда Марья успела стать такой религиозной.Любовь
Анатолий, сын Василия Курагина, был непутевым и беспечным. Василий посчитал, что женитьба на Марье Болконской пойдет ему на пользу. Наивная, свято верящая в искренность чувств, Марья увидела в этом парне идеал мужчины. Девушка уже рисовала в воображении картины будущей, счастливой семьи, когда оказалось, что Курагиными двигал только расчет. Они знали, что Болконская с хорошим приданым и посчитали, что она выгодная партия для Анатоля. Анатоль не оценив старания отца, положил взгляд на компаньонку Мари, чем обрубил себе блестящее будущее.Следующим мужчиной в жизни Марьи стал Николай Ростов. Он смог оценить в ней не внешность, а богатый внутренний мир девушки, душевную красоту. Это произошло не сразу. Николай с необыкновенным трепетом относился к Марье, еще не понимая для себя, что влюблен по-настоящему. В какие-то моменты даже боялся лишний раз подойти к ней. Такой она казалась неприступной и серьезной.
Сбылись мечты Марьи. С Николаем она почувствовала себя любимой и желанной. Предложение руки и сердца приняла без раздумий, о чем ни разу не пожалела. В браке с Ростовым у них родилось несколько детей. Она смогла стать для Николая верной, надежной и любящей женой, способной в трудную минуту стать надежной опорой. Николай оправдал все ее ожидания от брака, став заботливым мужем и прекрасным отцом.
У каждого писателя или поэта есть свои образы-идеалы, которым он отдает особое предпочтение. В литературе всегда существовал образ женщины, в котором каждый из творцов видел что-то свое. У А.С.Пушкина в образе Татьяны воплотился идеал русской красоты, у А.А.Блока центральным образом его поэзии является образ милой незнакомки, у Н.А.Некрасова – это преданная настоящая русская женщина. У Л.Н.Толстого тоже есть свой идеал женской сути, который он раскрыл нам в романе «Война и мир». Нетрудно догадаться, что именно Наташа Ростова и Марья Болконская любимые героини Толстого. Ведь в них Толстой воплотил некие идеалы женской чистоты, преданности, семейности, истинного предназначения женщины в этом мире.
Наташа Ростова
Для Л.Н.Толстого, Наташа Ростова, без сомнения, самая любимая героиня. Все говорит об этом: и внешнее описание, и внутреннее состояние души, и отношения Наташи с другими персонажами, – все у Толстого в ней мило. Наташа встречает нас двенадцатилетней девочкой. Ее детская непосредственность, веселое лицо, улыбка делает роман Толстого ярче, вносит какую-то радость. Она с легкостью влюбляется в красивых мужчин, ей нравится танцевать, петь. Толстой описывает ее на именинах, на балу, при встрече с Николаем Ростовым и т.д. Она везде весела: «прыгала как коза», «пронзительно визжала», «смеялась при каждом слове», «не в силах была удерживать своей радости», «счастливая улыбка осветила ее лицо». Наташа – центр внимания, любви, участия, понимания, доброты. Она считала, что все люди должны быть счастливы. Ее не интересовали светские разговоры о политике, на бале она думала только об одном: «Они должны же знать, как мне хочется танцевать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцевать со мною».
Влюбленность в Бориса Друбецкого не оставила и тени разочарования. Чего нельзя сказать об Анатоле Курагине. Увлекшись им, Наташа допустила мысль о том, что Андрей Болконский не ее любовь. Но, увидев неискренность Курагина, понимает, что любви просто не было. Все же Толстой дает Наташе возможность исправить свою ошибку. Именно она проводит последние дни Болконского рядом с ним. Она ухаживает с раненым Андреем, отдавая ему все свое время, все свои мысли, все свои чувства.
Наташа – истинная патриотка России. Выглянув в окно и увидев раненых солдат во дворе, Наташа, не задумываясь, просит отца и матерью отдать все подводы, приготовленные для перевозки их имущества. Граф и графиня не перечат ей, а молча, смахивая слезу, соглашаются помочь.
В сравнении Наташи Ростовой и Марьи Болконской Толстой делает упор на их семейность. И Наташа, и Марья поддерживали гармонию, уют, любовь в своих семьях. Еще не будучи замужними, они уже понимали свое предназначение, они уже знали, что от них зависит семейное благополучие.
Марья Болконская
Эта героиня описана Толстым с особой любовью. Отношение Марьи Болконской к религии вынесено автором на первый план. Для нее помогать людям, быть смиренной, делать добро есть истинные жизненные желания.
Портрет ее не так уж привлекателен: «…некрасивое, слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные…глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость все лица, глаза эти делались привлекательнее красоты». «Лучистые», – не один раз скажет Толстой в романе. А глаза – зеркало души.
Суровость воспитания отца Марьи не ожесточило ее сердца, наоборот, она еще больше любила князя, заботилась о нем до последнего дня. Смерть отца принесла в ее сердце невосполнимую утрату, которую знала только она. Марья очень любила Андрея и его маленького сына. Отношение Марьи к людям было таково: «Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я». В характеристике Наташи Ростовой и Марьи Болконской можно найти много общего. Они жили в разных семьях, но в итоге соединятся в одну. Наверное, Толстой неслучайно завершил свой роман именно так.
Семья Наташи и Марьи
В конце романа мы видим Наташу – жену Пьера Безухова. Она счастлива по-своему. «Предмет, в который погрузилась вполне Наташа – была семья, то есть муж…и дети, которых надо было носить, рожать, кормить, воспитывать».
Марья Болконская станет женой Николая Ростова. Она будет хранителем всех счастливых дней их семейной жизни. Посвятив себя детям и мужу, Марья жила в полном счастье. Именно в этом и видит Толстой предназначение женщины. Женщина – жена, мать.
В моем сочинении «Наташа Ростова и Марья Болконская любимые героини Толстого» главная мысль, которая раскрыта Толстым в романе «Война и мир», -предназначение женщины. Она актуальна и в сегодняшнее время. Я думаю, ценности – любовь и семья будут важны во все времена.
Тест по произведению
